– Сейчас… Сейчас… – шепчет он себе, и умело, привычно ловко расстёгивая тряпичную сумку, достаёт ручку с небольшой тетрадкой. Голова гудит, тяжёлая… Неподъёмно тяжкая от переполняющих мыслей, что обязательно нужно… Просто необходимо сей секунд выплеснуть на бумагу. Только это важно…

Высвободившись, вырвавшись на волю, зацементированная внутри ярость полностью подчинила её себе. Подойдя к нему вплотную, она вырывает ручку и швыряет её далеко в лужу.

– Да прекрати ты уже! – кричит она, не обращая внимания на испуганных прохожих. – Хватит вести себя, как псих! Твои припадки… Надоели…

Её полный отчаяния голос словно выводит его из транса.

В руке мокнет тетрадь. Ручка валяется в грязи. Она быстрыми шагами уходит прочь. Инженер человеческих душ ещё не до конца пришёл в себя, чтобы как следует сообразить, что же, собственно говоря, делать дальше. Поэтому стоит, исступлённо оглядываясь по сторонам. Единственное, что сейчас доступно – это не пойми откуда взявшееся ощущение тоски и невосполнимой потери: только что безвозвратно упущен важнейший элемент фабулы. Как ни старался, никак не получалось вспомнить, что же именно должно занести в сокровенные скрижали? Мысли, коим назначено аккуратными стежками прошить белёсые листы, сверлили голову болью. Череп налился свинцом. И только леденящий страх, что важная часть истории утеряна и её не вернуть, крутился адским волчком, оглушая раскатами грома.

Он подобрал ручку, любовно очистив, вернул её в сумку и лишь затем побрёл домой, не в силах справиться с болью.

На следующее утро ни от гудящей головы, ни от бессмысленной ссоры не осталось и следа.

Очнулся он от настойчивого стука в дверь (звонка у него не было). Конечно же, это была она! Кто ещё мог с таким упорством ломиться в квартиру? Как всегда прекрасная, сейчас её виноватая улыбка была полна искреннего раскаяния и извинений. Как писатель предполагал, вчера она была на взводе.

– С мамой проблемы… – но что именно случилось, она не объяснила, как всегда, «не готовая к этому разговору». – Вот я и взъелась на тебя. Ты же знаешь, как я к твоим «висякам» отношусь…

И всё бы ничего (ведь и голова не болит, и любимая осознала неправоту), но… Никогда не стоит забывать, сколько бед могут нести с собой незавершённости!

С тех пор прошло три дня. Жизнь маленькими шагами семенила вперёд. И в драгоценной тетради уже успели появиться несколько новых записей. Обычный день. Он брёл на встречу с ней, перекинув сумку через плечо, уставившись в серый асфальт, когда взгляд выхватил из разбросанных по пути обёрток и пустых пачек небольшую бумажку, с которой укоризненно смотрел грозного вида мужчина. Мелкая банкнота, промокшая, грязная, валялась на земле. В другой ситуации писатель даже бы не подумал ковыряться в луже ради этой мелочи… Но сейчас он смог уловить что-то важное в этой бумажке. Ещё не до конца осознав, что именно он нашёл, маэстро сюжета остановился подобрать банкноту. Лишь стоило ему взять деньги в руки, как образы в голове замелькали со скоростью кинокадров, и, казалось, утерянные навсегда мысли начали возвращаться…

«Вспомнил!» – обрадовался он.

В это же самое время спортивная машина пронеслась с бешеной скоростью, чуть не сбив идущего впереди человека. Этот мужчина, что переходил дорогу, лишь на несколько шагов опередил собственную смерть. Как раз за ним должен был идти писатель, и, если бы не валяющаяся под ногами мелочь, сюжетная линия его собственной жизни оборвалась бы наверняка.

«Если да, то… ЖИЗНЬ» ← или → «Если нет, то… СМЕРТЬ»

Первым делом, он зафиксировал вновь обретённые мысли и лишь затем нашёл место, где можно было спокойно посидеть и хорошенько всё обдумать. А что, собственно, произошло?

«…Быть того не может… Существуют же совпадения. Существуют наверняка…. Но не в данном случае! Как такое могло вообще случиться, что в тот самый момент, когда я подобрал деньги и вспомнил ту идею, машина чуть не сбивает идущего впереди меня? Точь-в-точь, как было задумано по сюжету! Если бы я не остановился, то валялся бы сейчас у обочины… Мешком переломанных костей. Совпадение?».

Но писатель не верил в совпадения. Поэтому начал ковыряться в памяти, стараясь отыскать подобные случаи, когда не смог записать найденные идеи. Он судорожно хватался за любое воспоминание, хоть сколько-то способное помочь найти ответ. Он достал видавшую виды тетрадку и стал изучать записи, начиная с самой первой в надежде хоть что-нибудь прояснить. Ну, хоть что-то!

В голове– полный вакуум: перманентный процесс зарождения и разрушения мыслей. И ничего хоть сколько-нибудь значительного. Пу-сто-та…

Сердце с сумасшедшей скоростью колотилось, билось в истерике, мысли метались в темноте, тело пробирал озноб – коктейль из страха и адреналина всё не давал покоя. Но он знал наверняка – всё произошедшее – неслучайно, и уж точно – не выдумка испуганного разума.

Ничего… В конце всё окажется на местах.

Понадобился всего один день, чтобы решиться. Уж слишком большие мучения приносила неясность, чтобы оставлять всё на потом. Немедленно, прямо сейчас он хотел понять, что в действительности произошло, и какова его роль. Единственное, что требовалось – подходящая возможность, появившаяся намного раньше ожидаемого.

Молодой прозаик сидел в центре города, занимаясь любимым делом – созерцал потоки беспорядочно снующих прохожих. Через два часа тридцать четыре минуты к назначенному месту (недалеко отсюда) должна была подойти она для совместного времяпрепровождения. Ну а пока можно было поглазеть на таких разных и интересных людей.

Всё произошло, как обычно, неожиданно… Было достаточно лишь скользнуть взглядом, чтобы гигантская волна мыслей с головой захлестнула его.

Какой-то парень бежал «на износ» прочь от людных улиц, в сторону запутанных дворовых лабиринтов. В руке у него болталась белая женская сумочка. Позади себя он оставил застывшую столбом, испуганную, растерянную толстуху, от страха не догадывающуюся даже закричать, а лишь указывающую дрожащими пальцами в его сторону да судорожно глотающую воздух…

В следующий миг – лишь привычная пропасть, долгое падение на самое дно, где никто не потревожит.

«…История начинается с момента, когда уличный воришка выхватывает у женщины сумочку и стремительно убегает. Но ему не удаётся уйти далеко с наживкой: какой-то мужчина сбивает его с ног, забирает сумку и возвращает женщине. Жулику удаётся сбежать.

Она знакомится со своим спасителем и у них завязываются близкие отношения. Всё, вроде бы, разрешилось благополучно, но… После того случая она начинает бояться рецидива, что её ограбят вновь. Состояние шока и страха, кажется, остались в ней навсегда. Потихоньку женщина превращает свой дом в настоящую крепость: сигнализация, железные двери, решётки на окнах, видеокамеры… Для самообороны она покупает газовый баллончик, который постоянно держит в кармане, и уже подумывает о покупке электрошокера. Тот мужчина-спаситель, ставший её любовником, понимает, что для неё стремление защитить, оборонить себя становиться настоящей манией. Он пытается ей это объяснить, но она и слышать ничего не желает, считая его «пустые домыслы просто глупостями».