Я твердо решил отвлечься от грустных мыслей о Тигрице хотя бы на этот день. Если Джордж смог это сделать, то и у меня получится. Я по-прежнему тосковал по ней, она была единственной кошкой, которую мне хотелось бы навестить сегодня, но увы… Однако Рождество – время для веселья, и я собирался оторваться на полную катушку.

Время после возвращения Гарольда и вечеринки в его доме я бы назвал горьковато-сладким. Гарольд и Маркус стали неотъемлемой частью нашей семьи. Они так удачно вписались, как будто всегда были с нами. Маркус, веселый и добрый парень, переживший болезненный развод, казался мне идеальной парой для Сильвии. Если бы она, конечно, не была такой психованной. Конечно, мне следовало бы прекратить попытки сватовства, потому что забот и без того хватало. Но я ничего не мог с собой поделать: меня не отпускала надежда вернуть соседок в нашу большую семью, хотя до сих пор мои односторонние беседы с Тигрицей так и не зажгли искру вдохновения.

Друзья-кошки не очень-то помогали мне полезными советами. Даже Элвис не видел ни одного подходящего телесериала. Такое впечатление, что с уходом Тигрицы мы лишились и всяких планов, и только я надеялся, что мое призвание помогать людям не умрет вместе с ней. Брешь, которую она оставила в нашей кошачьей компании, в нашей семье и наших отношениях, была слишком велика и очевидна для всех нас. Тигрица как клей держала нас вместе, и без нее нам нужно было сплотиться еще сильнее, зная, что чего-то… вернее, кого-то не хватает.

Джордж справлялся гораздо лучше, чем я думал. Он скучал по ней, много говорил о «маме Тигрице» так, что мне хотелось плакать, но при этом всегда был занят. Он навещал Гарольда – эти двое стали просто не разлей вода, – и я предоставил ему личное пространство для этой дружбы, как поступил и с Ханой. Он рассказывал мне, как сидит рядом с Гарольдом на новом диване, смотрит телепередачи о каких-то «очень старых вещах», наслаждается новым любимым лакомством – размоченным в чае печеньем. Должен признаться, я не смог устоять перед искушением и шпионил за ними. Иногда мне удавалось наблюдать за ними через окно, и они на самом деле очень мило выглядели вместе – вот уж не думал, что когда-нибудь скажу такое о злом Гарольде. Он больше не злился и был счастлив, и, насколько я знаю по своему богатому жизненному опыту, счастье меняет людей к лучшему, вот почему мне так хотелось всех осчастливить.

Джордж навещал и Хану дома, хотя, к сожалению, их общение временно прекратилось на этой неделе, потому что Сьюзен, уборщица, уехала на долгие рождественские каникулы. Джордж пытался убедить Хану выйти на улицу, но она не осмеливалась или, вернее, не могла. Но, Джордж, истинный сын своего отца, не сдавался и обещал, что в новом году удвоит усилия, надеясь, что к лету она, возможно, познает всю прелесть жизни на свежем воздухе. Я радовался тому, что у него появилась цель. Хана очаровательна, но, по словам Джорджа, тоскует по прежнему дому, и к тому же живет с двумя несчастными хозяйками. Хана не жаловалась, но я мог представить, как ей грустно, а теперь и Джордж не мог к ней зайти и подбодрить, так что им пришлось вернуться к забытой практике общения через стекло.

– Видишь ли, папа, – очень по-взрослому объяснил мне Джордж. – Я скучаю по маме Тигрице, но знаю, что она была бы довольна мною, потому что я провожу время с одинокими человеком и кошкой, и рядом со мной они не чувствуют себя так одиноко.

Я думал, что лопну от гордости за своего милого, доброго, заботливого котенка. Что ни говори, а мы с Тигрицей хорошо его воспитали.

* * *

Канун Рождества прошел в вихре развлечений со всеми семьями, которые мы с Джорджем решили навестить. Мы всегда встречали этот день вместе, и мне нравилось сравнивать нас с Санта-кошками, потому что мы доставляли хорошее настроение всем, кого любили. Хотя и не наряжались в костюмы. Однажды Клэр попыталась приодеть меня, и, скажем так, это плохо кончилось для нас обоих.

Мы начали праздничный обход с Гарольда. Они с Маркусом над чем-то смеялись в гостиной, а мы сидели на подоконнике, пока нас не впустили в дом. Их рождественская елка слегка пошатывалась, и даже Джордж, к моему немалому облегчению, не стал запрыгивать на нее. Они оба готовили какие-то ростки, которые собирались принести нам завтра на праздничный обед, и другие овощи, очень диетические, но не очень привлекательные для нас, кошек. Правда, Маркус сказал, что он купил хорошее вино и шоколад для взрослых и большую коробку конфет для детей – уж это, я не сомневался, пойдет на ура. Он посмотрел на нас с Джорджем, а потом подмигнул отцу.

– У нас есть подарок и для замечательных котов, – сказал он. Я навострил уши и надеялся, что это будет какая-нибудь рыбка. Хотя, Джордж наверняка мечтал о размоченном печенье.

– Еще бы, эти коты заслуживают медалей, – с любовью произнес Гарольд, а я светился от того, что и мне наконец-то перепало признание. Но я бы все-таки предпочел сардинки, а не медаль. Честно говоря, я даже не знал толком, что такое медаль.

Мы покинули их спустя некоторое время, зарядившись хорошим настроением, и отправились к Полли и Мэтту. Мэтт пытался уговорить детей сидеть смирно и смотреть фильм, но в их планы это, кажется, не входило. Взбудораженные, они без умолку болтали о том, что принесет им Санта, и даже обычно спокойная Марта возбужденно подпрыгивала.

– Алфи и Джордж! – просиял Генри, когда мы зашли в гостиную.

– О, здорово, можем поиграть, – обрадовалась Марта, и Мэтт лишь покачал головой, признавая свое поражение. Гостиная была красиво обставлена, что неудивительно, поскольку Полли профессионально занималась дизайном интерьеров. Рождественская елка была наряжена с большим вкусом, и в этом тоже заслуга Полли: она разрешила детям украсить их собственную елку, которая стояло в углу гостиной и выглядела немного неряшливо. Полли объяснила Клэр, что в этом нет ничего страшного, ее все равно не видно, но Джорджу она понравилась больше, потому что он мог на нее запрыгивать, чем окончательно все испортил, зато развеселил детей. Мы с Мэттом пришли в отчаяние, но Полли сказала, что Джордж может делать с этой елкой все что угодно, если не притронется к ее красавице. Впервые Джордж серьезно отнесся к предупреждению и не осмеливался подойти к елке Полли. Никто не смел, даже Мэтт.

Мэтт и Полли превзошли всех в украшении своего дома: на фасаде переливались гирлянды огней, в палисаднике стояли фигурки оленей. Клэр умоляла Джонатана сделать что-то похожее, но он наотрез отказался, сказав, что боится упасть с лестницы, и вообще с этим возни на целый месяц, потому что наш дом больше. Словом, наш двор остался без украшений. Это было единственное сражение, которое выиграл Джонатан, и, поскольку Клэр не собиралась делать это сама, она предложила детям просто восхищаться домом Полли и Мэтта.

Полли спустилась вниз немного взволнованная, что было на нее не похоже.

– У меня кончилась клейкая лента, – сказала она. – А мне еще кучу подарков надо упаковать.

Я же говорил, что она не очень организованная.

– Магазины уже, наверное, закрыты. – Даже Мэтт выглядел встревоженным. – Неужели у детей…