Я быстро беру себя в руки и иду по коридору с беспечным, надеюсь, выражением лица в сторону лестничной клетки. Сквозь галерею я вижу, как Диона торопливо движется к своей комнате. Я уже почти у кладовки, которая расположена между моей комнатой и лестничной клеткой, как она снова выходит в коридор с большим количеством чехлов для одежды, перекинутых через руку.

– Почему ты крадешься по коридорам? – внезапно обращается она ко мне.

Ощущение, что меня застигли врасплох, настолько сильно, что я теряю дар речи. Она следила за мной? Поскольку я не издаю ни звука, она продолжает говорить.

– Ты идешь к Джошу? – Она указывает головой на незаметную узкую дверь подсобки рядом со мной, которая даже с учетом моей не самой развитой способности ориентироваться в пространстве расположена не на востоке, как Особняк Львов.

– «Тайный ход» – не секрет, ты можешь в открытую о нем говорить. Остин тоже постоянно им пользуется, чтобы бедному мальчику не приходилось бегать на улице по холоду. Поэтому одна только мысль о том, что я больше не смогу быть Вороном, его убивала.

Ее смех искренний, и пока я разрываюсь между тем, изобразить ли, что я в курсе дела, или продемонстрировать свою реальную неосведомленность, из подсобки раздается мяуканье.

Диона закатывает глаза и театрально вздыхает:

– Симба любит туннели.

Она открывает дверь, и на нас тут же вылетает маленький комок шерсти. Диона кричит, чтобы я поймала его, и в состоянии аффекта у меня даже получается это сделать.

– Сможешь отнести его обратно ко Львам? Мне нужно кое-что сделать. – В качестве пояснения она приподнимает руку с чехлами для одежды. – Когда вернешься, мы сможем еще раз примерить платье для завтрашнего Рождественского бала. Зайдешь ко мне?

Я механически киваю и почесываю строптивого Симбу в своей руке, тогда как вся энергия мозга расходуется на осмотр подсобного помещения. Тайный ход. На дальнем конце вытянутой комнаты в деревянную обшивку стены встроен какой-то прямоугольник. Как только Диона благодарит и прощается, я прохожу между пылесосов, швабр и многочисленных узких шкафов с постельным бельем, полотенцами для рук и принадлежностями для уборки. Тележка для уборки, которую я часто видела в коридоре, полностью нагруженная, стоит у правой стены.

Симба пытается сбежать, я продолжаю его почесывать, и он успокаивается. Я не хочу, чтобы это кончилось многочисленными царапинами, как у Джоша. Запахи цитрусового чистящего средства и средства для полировки дерева преследуют меня вплоть до вращающейся двери. Я оказываюсь на еще одной лестнице, освещаемой через маленькие окошки и похожей скорее на пожарную. Может, это она и есть?

По этой узкой винтовой лестнице из скрипящего металла я спускаюсь на один пролет вниз – на первый этаж. За вращающейся дверью расположено практически идентичное подсобное помещение. Однако лестница ведет дальше. Я слышу голоса и звуки, которые с каждой ступенькой становятся все громче. Стук кастрюль и звон посуды доносится через вращающуюся дверь, а на аромат зелени и горячих блюд мой желудок отвечает громким урчанием, которое раздражает Симбу. Я очутилась на цокольном этаже, аналогичном тому, в котором в Особняке Львов проходил Снежный бал. Но винтовая лестница закручивается еще дальше вниз.

Симба спрыгивает с моих рук и несется на запах еды. Вращающаяся дверь оказывается слишком тяжелой для крошечного кота, и под звуки его мяуканья я снова беру его на руки.

Вместе мы решаемся спуститься в темноту и все дальше пробираемся в глубину, где нет окон.

ЧЕТВЕРГ, 17.12.

Уверенность Симбы успокаивает меня все меньше, и я собираюсь вытащить из заднего кармана брюк телефон, чтобы использовать его в качестве карманного фонарика, но это оказывается не нужно. Как только я дошла до основания винтовой лестницы, датчик движения активировал маленькую круглую лампу на стене, и теперь мягкий свет проникает в древний подвал. Стены представляют собой голую каменную кладку, потолок напоминает старинный железнодорожный туннель. Я, похоже, слишком сильно прижимаю к себе Симбу, потому что его мяуканье разносится по всему туннелю и теряется где-то в темноте.

Я осторожно иду вперед, держа телефон в руке на случай, если слабый свет погаснет. Но датчики движения срабатывают безупречно. Прежде чем туннель перед нами успевает погрузиться в темноту, мои осторожные шаги активируют следующую лампу. Наверное, метров через сто – здесь, внизу у меня еще хуже получается оценить расстояние, чем под открытым небом, – у туннеля то и дело начинают появляться ответвления, но они не освещаются, как бы далеко я ни решилась по ним пройти. Подошвы ботинок оставляют следы на толстом слое пыли. Луч света от фонарика на телефоне попадает лишь на паутину. Я не захожу в следующие ответвления и иду только по главному туннелю.

Несмотря на освещение, становится все тяжелее дышать, будто груз многих метров земли надо мной давит на грудь. Здесь не душно, но совершенно сухо, и немного пахнет затхлостью. Я тоскую по свежему воздуху. Периодически долетают тихие звуки, которые разносятся по бесконечному подземелью, и совсем не хочется представлять, кто еще водится тут, внизу, в пыльных разветвлениях ходов, кроме пауков. Брр!

– Эмерсон?

Голос оглушает, как будто Джош прокричал мое имя.

Я вздрагиваю и выпускаю из рук Симбу, который с шипением исчезает в темноте, не активируя датчик движения.

– Ты сдурел? – Мой голос похож на голос Микки Мауса. Я оборачиваюсь и вижу Джоша, который стоит у хода, мимо которого я только что прошла.

– Извини. – Его смех никак не сочетается с его извинением. – Просто ты бродишь здесь, как привидение. – Он подходит ближе, и запах его кожаной куртки вытесняет все остальное.

– Ты знал про этот туннель? – Настоящий вопрос о том, почему он – снова – ничего мне не сказал, повис в воздухе.

– Конечно. Разве не все о нем знают? – Он морщит лоб.

– Э‐э-э, нет. Я не знала. – Мой упрек теперь явный.

– Значит, ты невнимательно слушала экскурсию, Эмерсон. – Он слегка касается меня пальцем выше груди.

Короткое прикосновение вызывает несоразмерное покалывание по всему телу, и я отступаю на шаг.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, чтобы перевести тему.

Джош смотрит на каменный пол под нашими ногами.

– Похоже, снова шел к тебе?

– Звучит абсолютно убедительно. Особенно если учесть, что ты выпрыгнул из темного пыльного бокового хода.

Смех Джоша разносится по туннелю.

– Я что, тебя напугал?

Его улыбка сводит меня с ума, и я фыркаю.

– Я не выпрыгивал, а услышал шаги и захотел посмотреть, кто там. Я даже не крикнул «У‐у-у!», – старается он оправдаться.

– И за это я должна быть благодарна, Прентисс?