Она стояла возле двери с двойной порцией виски, когда вошлаКизия.

— Кизия! Божественно! Ты выглядишь сказочно. Мы Толькочто начали. Ты ничего не пропустила! — Тут она права.

Тиффани была уже хороша и не могла заметить нюансы в голосеКизии или темные круги под глазами от слез. День все-таки взял с нее пошлину.

— Бурбон или виски?

— И то и другое.

Это поставило Тиффани в тупик. Она была уже достаточнопьяна. С полудня.

— Извини, дорогая. Я не хотела тебя смутить. Пожалуй,лучше виски с содовой, но не изволь беспокоиться. Я справлюсь сама.

Кизия направилась к бару и по такому случаю бросилась питьнаперегонки с Тиффани. Второй раз в жизни она напилась. Из-за Люка. Но впрошлый раз она была по крайней мере счастлива.

— Кизия? — Это был Эдвард.

— Привет, дорогой. Что нового?

— Это я хотел у тебя выяснить. Отдаешь ли ты себе отчетв том, что мы не виделись и не разговаривали с тобой почти три недели?

— Не только с тобой. Со всеми. Я пребываю в зимнейспячке. — Разговаривая, она жевала яблоко, положив ноги на стол.

— Ты больна?

— Нет, просто занята.

— Пишешь?

— Ага.

— Ты нигде не появлялась. Я начал волноваться.

— Не надо. У меня все в порядке. Пару раз я выходила,но только для того, чтобы продолжить игру с газетой. Мое «явление» было короткими спорадическим. Я довольно крепко привязана к дому.

— По каким-то особым причинам? — Он сделалочередную попытку что-то выяснить, она же продолжала безразлично жевать.

— Никаких причин. Просто работа. И потом, у меня небыло желания выходить из дому без особой нужды.

— Опасалась встретить Уита?

— Нет… ну… может быть, немного. Больше бояласьнарваться на кого-нибудь из местных шишек. Но в действительности я по уши вработе. Готовлю три статьи, и у всех срок истекает на следующей неделе.

— Тогда я рад, что у тебя все в порядке. Дорогая, поправде сказать, я хотел пригласить тебя на ланч.

Она скривилась, отложила в сторону остатки яблока.

— Знаешь, милый, что я скажу тебе… — И вдруг началасмеяться. — Хорошо. Принимаю твое предложение. Но встретимся не в обычномдля нас месте.

— Боже мой! Я начинаю верить, что ты становишьсязатворницей. — Он тоже рассмеялся, но в голосе его все еще звучалатревога. — Кизия, ты уверена, что с тобой все нормально?

— Все прекрасно. Честно.

Она была бы намного счастливее, если бы могла видеться сЛюком. Дважды в день они надрывали голоса по телефону, но он не позволял ейбыть рядом. Там, где он находился, развивались серьезные события. Поэтому она сголовой окунулась в работу.

— Хорошо. Тогда где бы ты хотела поесть?

— Я знаю небольшой приятный ресторанчик на восточнойШестьдесят третьей улице. Там подают вегетарианские блюда. Как тебе этонравится?

— Хочешь правду?

— Конечно, почему нет?

— Это омерзительно. Она засмеялась.

— Будь паинькой, дорогой. Тебе понравится.

— Ради тебя, Кизия… даже ресторан с вегетарианскойпищей. Но скажи мне правду, это ужасно?

— Ну и что, если так! Закажи кусок мяса в своем любимомресторане и возьми с собой.

— Не доводи до абсурда.

— Тогда попробуй. Там правда неплохо.

— Ах, молодость!

Договорились встретиться в половине первого, но она приехалараньше. А вскоре появился и он. Огляделся вокруг: могло быть и хуже. Люди,сидевшие за небольшими деревянными столиками, представляли собой здоровую смесьгорожан, проживающих на восточной стороне Нью-Йорка. Секретарши, художественныедиректора, хиппи, симпатичные девушки в голубых джинсах, с портфелями, парни вофланелевых рубашках, с длинными, до плеч, волосами, редкие мужчины в костюмах.Ни он, ни Кизия не выделялись из этой среды, что принесло ему облегчение.Конечно, это не «Ля Гренвиль», но, слава Богу, и не «Хорн энд Хардард»… И делоне в еде, а в посетителях. Посетители! Они были не в стиле Эдварда. Никому неизвестно, что у Кизии на уме. У девочки изощренное чувство юмора.

Она сидела за угловым столиком. В джинсах. Подойдя к столу,он широко ей улыбнулся и наклонился для поцелуя.

— Я так скучал по тебе, дитя. — Глубину своейпривязанности к ней он сознавал только при встрече. Это было такое же чувство,что охватывало его каждый раз, когда они впервые после лета встречались заланчем.

— Мне тоже не хватало тебя, милый. Черт возьми, мы невиделись целую вечность. А ведь скоро Хэлоуин. — Она лукаво рассмеялась, вто время как он, усаживаясь за стол, старался заглянуть ей в лицо. В ее глазахбыло что-то особое… то, что он заметил еще во время их последней встречи. А какона похудела!

— Ты теряешь в весе, — по-отцовски заметил он.

— Да, но немного. У меня плохой аппетит, когда работаю.

— Тебе надо больше есть.

— Может, в «Ле Мистраль»? Или в «Ля Коти баск»? Дляукрепления здоровья. — Она снова посмеивалась над ним. Не враждебно, но ине дружелюбно.

— Кизия, малышка, ты уже не столь молода, чтобыпревращаться в хиппи, — парировал он ее выпад.

— Ты абсолютно прав, дорогуша. Я об этом даже непомышляю. Просто я раба печатного слова. Неожиданно я почувствовала, что нашласебя в работе. И это прекрасное ощущение.

Он молча кивнул и закурил сигару. Интересно знать, скольково всем этом правды. Возможно, она действительно ушла с головой в работу. Покрайней мере это респектабельно. Но не очень похоже. Его продолжали беспокоитьнеуловимые в ней перемены, он их чувствовал. Она похудела, внутренне напряжена.И разговаривает как-то по-другому, словно обрела наконец свое место в жизни.

— Здесь подают что-нибудь выпить? — Он мрачносмотрел на меню, написанное мелом на доске, прибитой к стене. Коктейли в нем неупоминались, зато предлагались морковный сок и подливка к моллюскам. Эдвард невыносил ни того, ни другого.

— О, Эдвард, я как-то не подумала об этом. Извинименя! — Ее глаза вновь смеялись, она шлепнула его по руке. — Тызнаешь, я и впрямь скучала по тебе. Но мне надо было побыть одной.

— Я согласился бы с этим, если бы одиночество шло тебена пользу. Но как раз в этом я и не уверен. Ты выглядишь так, будто работаизводит тебя.

Она медленно кивнула.

— Ты прав. Становится все труднее тянуть эту колонку вгазете. Может, уже пора отказаться? — Она нисколько не сожалела о том, чтопридется отречься от Мартина Хэллама. Невелика потеря.