Он задумчиво уставился вверх, на несущиеся над ними грозовые облака.

– Думаю, теперь уже безопасно продолжать путешествие. Мы можем двигаться следом за грозой. – Он схватил мокрую одежду и поспешно начал натягивать ее.

Потом повернулся к Алексе и почувствовал, как жар желания начал просушивать его вещи изнутри. Ее мокрое платье из оленьих шкур пристало к полным грудям и округлым контурам бедер столь обольстительным образом, что Кин подумал, а достигнут ли они вообще когда-нибудь Сент-Луиса – путешествие окончательно перестало занимать его мысли. Почему, ну почему он опять думает лишь о том, чтобы снова повалить ее на землю и заняться любовью? Господи Боже, да она и вправду как наркотик – лишает воли и отравляет кровь. Он жаждет этой сладостной чертовки, как безмозглый дурак. Почему он не может забыть ее, как десятки других женщин, которых укладывал в свою постель и забывал, как только другое миленькое личико и стройная ножка захватывали его внимание? Ни одна другая женщина не поглощала его внимание так, как Алекса Карвер. Кин уже устал бороться с ним непонятным, но неотразимым влечением, которое толкало его и пело от одной неудачи к другой. Он не привык, чтобы стремление к женщине отрывало его от насущных дел, и тем не менее Алекса Карвер с легкостью доводила его до такого гнева, что он готов был хвататься за нож; она могла вдребезги сокрушить его мужскую гордость. И она же могла отвести его в иной мир, когда ему удавалось схватить ее в объятия и заставить сдаться, уступить ее собственной страстной натуре.

Алекса с интересом наблюдала за сменой мыслей, отражавшихся в сапфировых глазах.

– Что-то не так? – Почему он так смотрит на нее? У нее не было ни малейшего представления, о чем он думает, но чего бы только она не отдала, чтоб узнать, что же именно происходит в этой голове.

Ответный взгляд моментально потерял остроту, стал нарочито рассеянным.

– Как ты справедливо заметила, милая, мысль не всегда можно оформить в слово.

Кин нырнул под низко нависшие ветви и отправился искать лошадей, а Алекса тяжело вздохнула ему вслед. На какое-то мгновение ей показалось, что Кин хочет снова притянуть ее в объятия, но нет, он отвернулся и пошел прочь, предоставив ей самой разбираться в тех чувствах, что поднимались внутри ее каждый раз, когда он оказывался слишком близко.

Заходящее солнце бросало последний слабый свет на траву, что перекатывалась мягкими волнами по огромному лугу. Алекса подняла глаза и увидела Кина, подходящего к костру. Она улыбнулась, а он протянул ей двух освежеванных кроликов. Один взгляд на их будущий ужин, и у Алексы потекли слюнки. Последние несколько дней они постоянно спешили, питались дикими ягодами и каким-то странным варевом из смеси трав, которые, как сообщил ей Кин, осейджи всегда использовали для поддержания сил, отправляясь на охоту.

Алекса начала жарить над огнем свежее мясо, а Кин опустился па землю и стал наблюдать за ее плавными, грациозными движениями. Глаза его пробежали по обольстительной фигуре, живо представляя то, что находилось иод этим платьем из оленьих шкур. Кин был совсем не в состоянии контролировать похотливою зверя, что жил в нем. Только инстинкт самосохранения и голод руководили им с такой же неистовой силой, как ненасытная тяга к Алексе. Если он слишком долго и внимательно смотрел в ее серебристые глаза, с ним начинами твориться странные вещи. Стоило ему только подглядеть, как она купаемся, и температура его моментально подскакивала до такой степени, что ему самому приходилось заходить в реку, чтобы охладить свое разгоревшееся вожделение.

Господи, да его просто разрывает на части, думал он, следя голодными глазами за круглым задом Алексы. Будто к каждой ноге пристегнули по дикому мустангу, и они одновременно бросились в разные стороны, пытаясь разодрать его пополам. Ему хотелось доказать самому себе, что он настоящий мужчина и может победить свое сластолюбие. Но другая половина продолжала тихо, назойливым шепотком вопрошать, почему это он должен насильно сдерживать себя, если знает, какое упоительное наслаждение ожидает в ее объятиях.

Звук ломающихся веток прервал его размышления. С молниеносной реакцией дикой рыси он перекатился на бок и вскочил на ноги, нацелив ружье в направлении раздающихся звуков и проклиная себя за расслабленность.

В одно мгновение Алекса оказалась у него за спиной и выглянула из-за плеча, напряженно всматриваясь, кто же это решил навестить их скромный лагерь. Двое мужчин, держа над головами свои ружья, вышли из кустарника.

– Мы не причиним вам зла, мистер, – сообщил Сэмюел Прескотт и послал широченную беззубую улыбку. – Мы направлялись на запад охотиться и ставить капканы и заметили ваш костерок.

Кин не пошевелился. Не шевельнулось и ружье в его руках. Он продолжал пристально рассматривать непрошеных гостей с крайне суровым видом.

– Не возражаете против небольшой компании? – спросил Джаред Холмс и медленно двинулся вперед, держа на согнутых руках ружье и ведя за собой серого, в яблоках, коня, нагруженного поклажей. – У нас есть своя собственная еда, которой мы готовы с радостью поделиться с вами. Но мы провели в глуши не меньше двух недель, и я уже наизусть знаю все побасенки Сэмюела. – Насмешливая улыбка промелькнула на тонких губах траппера, когда он быстро взглянул на своего компаньона. – Он пытал мои уши все это время, и я бы не отказался послушать еще чей-нибудь голос хотя бы несколько часов. Надеюсь, вы не питаете отвращения к небольшой дружеской беседе?

Алекса осматривала обоих мужчин с опасением. Оба пришельца были одеты в платья из оленьей кожи с длинной бахромой, как и Кин, но ни один из них не был таким высоким и мускулистым, как полукровка, застывший рядом с ней.

– Я им не доверяю, – прошептала Алекса и придвинулась ближе к Родону.

Тот с непроницаемым лицом продолжал изучать пришельцев. После долгой, напряженной паузы он опустил ружье и указал рукой на костер:

– Можете присоединиться к нам.

Алекса с наслаждением дала бы ему по шее за такую нежданную щедрость к чужакам. Когда Кин отошел, она оказалась лицом к лицу с трапперами, которые пожирали ее глазами, не упуская ни единой детали. О, как ей хотелось задушить Кина прямо голыми руками за то, что он сделал ее; объектом этих бесцеремонных, нахальных взглядов, которые мгновенно сорвали с нее одежду и упивались ее наготой.

– У-мм… будь я… – выдохнул Джаред и хрюкнул. Сэмюэл ткнул его в ребра, заставив проглотить уже готовые сорваться слова.

– Эй, парень, придержи-ка язык. Здесь леди, и весьма хорошенькая, – заявил Сэмюел, снова оглядев ее с пот до головы.

– Алекса, займись ужином, – приказал Кин и бросил на мужчин предостерегающий взгляд.

– Это твоя жена? – спросил Джаред. Его голубые глаза неотрывно следили за грациозными движениями Алексы. Он был заворожен плавным покачиванием бедер под нарядом индейской скво. – Прекрасно понимаю, почему ты упрятал ее тут, в глуши. Она роскошное создание, не стоит позволять ей свободно бродить там, где другие мужики не будут давать ей прохода.