В передней части решено было поместить воображение, которое, встречая образы вещей, передавала бы все увиденное разуму. В небольшой комнате затылка пусть примостится память, чтобы ее покой, окажись она на пороге непосредственного восприятия, не нарушался слишком частым появлением образов. Между ними же должно находиться разуму, чтобы выносить правильное суждение о работе остальных.

14. Совсем рядом с царским чертогом, на голове, Физис поместила органы чувств, чтобы выносящий суждение разум всегда находился в близком контакте со своими вестниками. Ведь этим органам свойственно ошибаться, поэтому не следовало удалять их от местонахождения мудрости. Физис поспешила сделать из головы идеальное жилье в несколько комнат для души и ее жизненных сил, чтобы заняться прочими украшениями.

15. И верно, сила души — сама простота и само единство, но изливается она не единообразно: зрение исходит через глаза, слух — через уши. Подобным образом она видоизменяется и в прочих ситуациях, в соответствии с органами, которыми пользуется. Чувства исходят из одного источника, но выполняют разные функции. Одно воспринимает цвета, другое — звуки, третье — вкус, четвертое — запахи. Осязание же, судя по всему, распространяется по всем частям тела. Чувства особенно сильны в отношении тех источников, из которых они произошли. При создании зрения не обошлось без огня, а обоняния — не без воздуха. Вкус родственен воде, осязание — земле, в родственных субстанциально стихиях они и действуют. Беря свойства какой-то стихии, схожим образом, по подобию, чувства и выносят свои суждения.

XIV

Выкован был человек с величайшим стараньем Природой,

Главного мастера он шедевром истинным стал.

Сделать жилищем своим сама голову мудрость решила,

Как полагают, и в ней создала три покоя себе.

В каждом покое живет душевная сила, бессменно

Функцию каждая в свой черед исполняет свою.

Память живет позади, та, что наблюдает, в передней

Комнате, и промеж них непраздный устроился ум.

Вместе с ними взялись за труд пять помощников славных —

10 Чувства: они познают все, что внешний приносит им мир.

Словно посланник, стучит чувство в дверь, вызывает в покое

Ум пребывающий, чтоб он верно судил о вещах.

Нерв, что свеченьем своим освещает глаза, получает

Силу из мозга свою — она и струится, как луч.

Внутренний свет, из души исходящий, встречается смело

С огненным солнца лучем и с сияньем эфирных светил.

Встреча эта дает и силе зренья и свойствам

Первопричину саму их бытия и предмет.

Внутренний луч острием своим формы вещей достигает,

20 Чтобы сейчас же о них надежно и верно судить.

Не одинакова все ж основательность этих суждений:

Зренье слабеет порой, иногда ж во всю силу горит.

Белое легче ему ухватить и свое же подобье,

На непохожую вещь оно вяло, без смысла глядит.

Блеску приятно в гостях у блеска, а свету — у света,

И бесполезно глазам напрягать свои силы во мгле.

Если отполировать шара поверхность — такую

Форму особенно глаз ценит в теле любом:

Плоскость зеркальная вещь отражает в образе верном,

30 Кроме того и легко двигаться может она.

Блеск и движенье глаза одинаково красят, не зря мы

То и другое легко в их природном устройстве найдем.

Чтобы случайно их свет ничто повредить не сумело,

Семь оболочек его надежно скрывают внутри.

Лес из бровей заслонил глаза от напастей: такому

Нежному органу есть чего опасаться всегда.

Кстати не зря ведь их два: если один заболеет,

Тут же на помощь ему в работе приходит второй.

Веки усталым глазам — для отдыха мягкое ложе

40 В час, когда должный покой сон долгожданный несет.

Солнце, глаз мира сего, звезд всех насколько достойней,

Сколь полноправно своим оно может и небо назвать,

Столь же достоинством все затмевает зрение чувства,

Так что на нем лишь одном и зиждется весь человек.

Как-то пришлось отвечать Эмпедоклу, в чем смысл его жизни,

«Чтобы на небо смотреть, отвечал он, без звезд я никто».

Портит слепая рука свой труд, заплетаются ноги,

Словно в хмелю, если свет им обеим не светит во мгле.

Слух себе место нашел пониже, ведь чести в нем меньше,

50 Чуткость слабее его, не так он полезен во всем.

Звук по трохее течет, воздух пустой выгоняя,

Тот, потревоженный, в свой черед гонит воздух другой,

Так и стремится волна, пока не достигнет пределов,

Ей предназначенных, и на них не утихнет совсем.

Воздух дает вещество, а органы тела подспорье,

С тем, чтобы звук, через них проходя, превращался в слова.

Звуки чеканя, язык, постепенно их в речь превращает,

В этой работе своей он не хуже молота бьет.

После усилий таких вырывается голос наружу,

60 Четкий и ясный, ушей он достигает легко:

Здесь он как бы в гостях, ожидает в передней приема,

Просит впустить, и его приглашают в покои войти.

Слово звучащее и ритм его остаются снаружи,

В ухе, а смысл меж тем входит в глубины ума.

Внутренний мир языком открывается, внешний же ухом:

Оба тех органа друг без друга не могут служить.

В ухе — извилистый путь, идя по нему, вредоносный

Воздух холодный едва ль без труда сможет мозга достичь.

Слабости этой не зря опасалась Природа, за тем и

70 Столько изгибов тропе слуховой прочертила внутри.

Все, что Рим преподал, все, что изучили Афины,

Что из халдейских наук досель сохраняет восток,

Что Аристотель познал своею божественной мыслью,

Пифагорейская рать иль Платона сонм учеников,

Все процветающие в Галлии тонкости мысли,

Все, что находят врачи на Лигурийских брегах,

Слух открывает, иначе просто исчезла бы втуне

Самая мудрая мысль, если б был глух человек.

Пусть и законный творец и соратник подлинных знаний,

80 Столь же опасным врагом может стать, как мы знаем, язык.

Всякий раз, как он со зла ревнивому уху нашепчет

Что-нибудь колкое и ядом пропитанный слух,

Братьев склоняет к вражде, дружбы