— Куда, черт побери, она запропастилась? — спросил Домов сам себя.

Кири рядом суетливо засучила ногами. Ее беспокойный взгляд был еще беспокойнее, чем обычно. Тоша прошел чуть в сторону, затем вернулся и пошел в другую. Все это время его маленькая спутница послушно следовала за ним, но было непонятно, искала ли она тоже или же просто привычно шла туда же, куда и он. Не обнаружив Нину поблизости, они отправились к машине, но и там ее тоже не оказалось.

Домов выругался, предчувствуя неприятности, но тут девушка объявилась сама. Она объяснила свое исчезновение тем, что ей требовалось отлучиться по нужде, и тот, хоть все еще недовольный, не стал ругаться. Он знаком показал спутницам садиться в машину, и сам плюхнулся на сиденье. Старенькая иномарка тихо затарахтела. Ехать ночью на базу было бессмысленно, да и рану, полученную от Иванки, и противно тянущую, хорошо было бы обработать прежде, чем кидаться к новым врагам. Найдя в Нинином путеводителе маленькую гостиницу на окраине, они решили остановиться там на ночь.

Ночные улицы горели разными огнями. Многоликие рекламные щиты блестели, вывески мигали. Люди шатались туда-сюда шумными группами и маленькими компаниями. Везде были машины. Суета. Совсем не как в его городе.

По дороге Нина расспросила Тошу о том, как все прошло, и тот хоть и лениво, но послушно рассказал ей и о встрече с Иванкой, и о разговоре с Александровым. Слушая, девушка мотала головой и открывала красивый рот, издавая звук искреннего удивления, отчего-то рождая в Антоне садистские порывы и заставляя приправлять историю описанием всех ужастиков и перечислением кровавых расправ. И от этих уточнений еще больше она впадала в состояние шока, а Домов, в свою очередь, глядя на нее, еще больше распалялся и где-то даже привирал.

На середине пути, наслушавшись кошмаров, Нина почувствовала дурноту, да и стальной запах крови, исходивший от израненного плеча водителя, который прежде она не заметила, наконец-то настиг ее, и она потребовала остановиться. Выйдя на воздух, хватая его жадными глотками, девушка пыталась восстановить расстроенный разум, но как ни старалась, перед глазами все равно стояли изуродованные тела и проклятущий смрад окровавленных ран. Ужасно! Неправильно! Но отчего? Она ведь хотела расправы над «Seven» и «Future star company». Мечтала об этом! Только ради этого она и находилась здесь. Только ради этого терпела под боком ненавистных детей семи судей. Так ведь? Или…

Нина оглянулась на хмурое лицо Антона, чуть искажавшееся из-за света, падающего на стекло автомобиля. Красивое лицо. И все же кошмарное…

Домов вышел из машины. За ним, разумеется, бросилась и Кири. Они встали рядом с девушкой, совершенно не собираясь ни успокаивать ее, ни даже вообще как-либо обращаться, и оба уставились на ночной силуэт растекшегося по земле шумного и суетливого города, открывавшегося с холма. На блестевшую ленту реки, все так же размеренно текшую куда-то, как и сотни лет назад. На шумевшие внизу темные кроны деревьев, толкующих с ветром о чем-то своем, вечном.

Тишину вдруг разрезал громкий хлопок, и темное небо озарилось многочисленными разноцветными огнями салюта. Переливающиеся искорки словно осыпались с небосвода яркой звездной пылью. В воздухе возникли силуэты цветов и далеких планет, распадающиеся в полете на части, трансформирующиеся в нечто совсем иное. Вдалеке послышались полупьяные голоса что-то празднующих гуляк. Но Нине представлялось, что это сама природа и все человечество празднует их победу и что неслучайно они оказались сейчас в этом месте. И взгляд ее был не менее восторженный, чем у Кири, хоть в отличие от малышки она уже не раз за свою жизнь видела фейерверки.

Девушка еще раз поглядела на Антона. Блики на его лице плясали в бешеном танце, освещая его. А в демонических черных глазах сверкали веселые огоньки. И опасная тьма, наполнявшая все существо мужчины, как будто отступила, словно перед девичьим взором предстал обычный среднестатистический парень, а не проклятое потомство нечеловеческих существ.

Домов слегка шевельнул чуть ли не затекшей от той мертвой хватки, с которой Кири схватила его, когда услышала хлопок, рукой, и тихо, но твердо сообщил о том, что пора ехать. Его спутницы послушно сели обратно в машину. Одна — не задумываясь, другая — не желая лишних разборок.

В душной комнате стоял так нелюбимый Кири полумрак. Но так как в люстре над потолком не хватало лампочек, то сделать чуть светлее при всем желании было невозможно. Ни о каком кондиционере речь в этом убогом месте даже не шла, из открытого окна летели мухи и комары, а также слышались бессвязные разговоры местных алкоголиков.

Кири сидела на единственной в комнате кровати, рядом с кошкой, пребывавшей в крайне дурном из-за постоянных разъездов настроении, и лежащим, уже перевязанным Ниной Антоном, который неотрывно пялился в плохо прокрашенный потолок. Плечо его ныло, но особой боли он не чувствовал, только бинт врезался в подмышку и мешал — юная медсестра в перевязке явно не смыслила. Сейчас она глядела перед собой, расположившись на детской кроватке в соседней маленькой, походившей скорее на кладовку, комнате для детей. Подобрав под себя ноги и укрывшись старым пледом, Нина не двигалась и только глубоко и редко дышала. Свет она там не включала вовсе, довольствуясь тем, тусклым, долетавшим из другого помещения, где находились ее спутники.

Антон, сам не зная почему, вспоминал тот день, когда увидел солнце, медленно опускающееся в черные воды. Это было три года назад, в середине июля, и яркий диск тогда напоминал око Бога. Он не был алым, как обычно рисуют закаты, а, наоборот, излучал светлый желтый цвет, золотя едва заметные волны. Едва слышный плеск омывающей камни воды успокаивал и усыплял.

Домов сидел на широкой бетонной плите, что были нагромождены тут, у берега, словно индустриальные, рожденные городом скалы. Скалы уродливые и неестественные, с погнутой проржавевшей проволокой, прорастающей из них, с разбросанными всюду мусором и осколками.

Вода вокруг, что и изначально-то была серого, мутного цвета, сейчас вообще зацвела и источала неприятный тухлый запах. Ко всему прочему под ней, на песке виделись осколки бутылок и разный другой хлам, например старый холодильник. Как он вообще мог там оказаться, оставалось лишь догадываться. Зловонная тина повисла на частях арматуры. И даже то, что вечером все еще было жарко и душно, не прибавляло желания не то чтобы умыться, но даже и хотя бы просто потрогать воду.

Вокруг летали жирные и ленивые чайки, издавая противный, базарный гомон. И среди всего этого хаоса, совсем рядом с Тошей, пробивался, руша бетонную твердь, маленький, покореженный беленький цветочек, словно демонстрируя, выставляя свою победу на обозрение. Недалеко сидела его кошка. Словно истукан, замерший навек, она не двигалась и глядела на тонувшее солнце, уменьшавшее зрачки в ее больших выразительных глазах почти до невидимости. Даже в подобном пейзаже она выглядела горделиво и даже картинно-красиво, как древняя богиня. Прекрасная и опасная. Но это вряд ли чем-нибудь изменишь.