– Я… Я разве еще не умер? – спросил он.

– Нет. – Говорить сейчас о медиках и возможном спасении не стоило. – Вы – очень мужественный человек, Александр Иванович. На такое отважится не каждый. И это… Это достойно уважения. Но вы должны сделать еще кое-что более мужественное.

– Что?

– Вы должны помочь мне, – проникновенно произнес полковник. – И не только мне, а всем тем людям, которые пострадали из-за ваших прежних ошибок…

– Я не хотел такого конца. – Бесшапошников говорил глухо, и было видно, что в любую секунду он готов вновь потерять сознание. Гуров держал нашатырь наготове. Боровиков замер за спиной все еще стоящего в луже полковника. – Я хотел жить честно. Как мой отец… Делать свое дело и… Но он просто прижал меня. Не оставил выбора…

– Кто он? – Полковник держал в разговоре свою линию.

– Фээсбэшник. Полковник Игонин…

Гуров отпрянул. Подобной информации он не ожидал. Услышать любую другую фамилию, пусть даже и не знакомую, но ту, которая прозвучала в его разговоре с Орловым всего какой-то час назад, – это стало для сыщика настоящим сюрпризом. Боровиков же и бровью не повел. Для него произнесенное не значило ровным счетом ничего.

– Игонин? – переспросил Гуров и бросил взгляд на часы. – Где он сейчас может быть? Как мне его найти?

В памяти всплыл разговор о девушке, защитой которой занимался Крячко, и то, что к настоящему моменту Игонин должен был бы уже забрать ее… И Елисеева Орлов передал в руки этого человека.

Глаза Бесшапошникова вновь стали закатываться. В коридоре послышались шаги, и Боровиков выглянул за дверь кабинета:

– Медики, Лев Иванович.

– Где найти Игонина? – Гуров склонился над Бесшапошниковым и вновь сунул тому под нос флакон с нашатырным спиртом.

– Я не знаю…

– Адрес?

– Не зна…

Полковник поднялся на ноги, когда в его кабинет ворвались два крепких санитара в белых халатах. Они принялись колдовать над Бесшапошниковым, но Гуров не стал дожидаться, чем закончатся их действия.

– Пойдем со мной, Володя. – Он подтолкнул майора к выходу, а сам подхватил со стола «штайр».

– Куда мы?

– К Орлову.

Быстрым шагом направляясь по коридору к лестнице, Гуров выудил из кармана мобильник и набрал номер Крячко. Вероятность того, что Стас оказался сейчас в непростой ситуации, была слишком высока. Гуровым владело самое настоящее беспокойство.

Лариса не ожидала, что полковник доставит ее за город на такую шикарную дачу. Причем Игонин сам сел за руль своего перламутрового «Мерседеса» последней модели, а двое его подручных остались возле дома, где в ожидании их приезда девушка пряталась со Стасом. Все это в немалой степени удивило ее, но лезть с расспросами к начальству было не в правилах майора Николишиной.

– Где мы? – только поинтересовалась она, когда «Мерседес» остановился у больших металлических ворот, снабженных фотоэлементами.

Игонин нажал какую-то кнопку под панелью «Мерседеса», и створка ворот плавно поползла вверх. Автомобиль вкатился на территорию, и полковник остановил его.

– Я живу здесь, – кратко, как выстрел, произнес он, и Лариса невольно уловила в его голосе ледяные интонации. – Выходите.

Она подчинилась. Оставив «Мерседес», Игонин жестко взял девушку под локоть и направился к двухэтажному особняку с холодными белыми стенами, увенчанному пологой крышей из красной черепицы. Отперев дверь ключом, он пропустил Ларису вперед, и она оказалась в просторной светлой прихожей с единственным кожаным креслом и уходящей вверх винтовой лестницей.

– Проходите в комнату, майор.

Игонин повернулся к двери и набрал на встроенной слева от нее панели шестизначную комбинацию цифр. Щелкнул замок. Лариса тем временем уже перешла в комнату и осмотрелась. Это было круглое помещение с минимальным количеством мебели, состоящим из такого же кожаного, как и кресло в прихожей, дивана, секретера и невысокого деревянного столика с зеркальной поверхностью, рядом с которым красовался мягкий низкий стул с ручками из мореного дерева. Три двери вели в смежные помещения, а слева от одной из них располагалось высокое панорамное окно, снабженное, как сразу догадалась Лариса, пуленепробиваемым стеклом.

Игонин, стоя за спиной гостьи и пристально наблюдая за тем, как она осматривается, расстегнул пуговицы на своем пиджаке и слегка ослабил узел галстука под воротом рубашки.

– Мне нужно сделать пару звонков, – сказал он, по возможности стараясь держаться бодрее, чем позволяло его внутреннее состояние. – А вам рекомендую немедленно сесть за отчет, майор. Изложите подробно все, что происходило с того момента, как Лишайников отправил вас на это задание, и заканчивая тем, как вы оказались на конспиративной квартире генерала Орлова. О том, что вам удалось выяснить, о покушениях. Не упускайте ни единой детали. Чем подробнее, тем лучше. Задача ясна?

– Да, конечно, товарищ полковник.

Игонин прошел к секретеру, выдвинул один из ящиков и достал оттуда несколько листов бумаги и ручку. Передал все это Ларисе, а затем гостеприимно указал на маленький деревянный столик с зеркальной поверхностью. Девушка села на стул, аккуратно сложила листы и послушно принялась писать мелким убористым почерком. Игонин с минуту смотрел на нее, потом развернулся и скрылся в правой боковой комнате.

Составление отчета отняло у Ларисы не менее двадцати пяти минут. За это время хозяин особняка дважды возвращался в комнату, топтался на пороге и вновь исчезал в смежном помещении. Лариса не могла предположить, чем он там занимается. Стены в доме были звуконепроницаемыми, и предположить, действительно ли ее шеф занят телефонными переговорами, не представлялось возможным. В последний раз Игонин вернулся минут за пять до того, как Лариса окончательно закончила писать. Он прошел к окну у нее за спиной и остался стоять там, недоступный ее взгляду.

– Готово. – Лариса обернулась. – Все, как вы сказали, от начала и до конца. Не опуская подробностей.

Она протянула шагнувшему к ней Игонину пятнадцать исписанных листов. Он буквально вырвал их из пальцев девушки и тут же углубился в изучение написанного. Это отняло у них еще минут семь, в течение которых Лариса с какой-то непонятной настороженностью наблюдала за происходившими на лице полковника изменениями. Определенно, Роман Германович вел себя не так, как обычно. Что-то неуловимо изменилось в нем самом, но что именно, девушка определить не могла. Может, он просто неважно чувствует себя сегодня? Перегрелся на солнце или съел что-нибудь несвежее.

Наконец Игонин закончил чтение, свернул листы трубочкой и похлопал ими себя по бедру.

– Вы уверены, что это все, майор? – спросил он.

– Ну, разумеется. Вы же просили…