Узнав ее чуть ближе вне рабочей обстановки, мне показалось, что она неплохой человек. Мне импонирует ее откровенность, открытость, непринужденность в общении. При этом в то же время в ее глазах горит озорной огонек, свидетельствующий о яркости натуры и крепости духа. Дерзость в речах, используемая в нужный момент, говорит о самодостаточности личности и глубине характера. Она четко понимает чего хочет, и это привлекает к ней еще больше. Но на работе я не могу позволить себе того, что позволял после: не могу улыбнуться, поинтересоваться как у нее дела, прикоснутся. Необходимо соблюдать субординацию, чтобы никто не понял, не догадался…

А с другой стороны я был рад навязчивому вниманию ее бывшего парня. Его настырное поведение позволяло мне без стеснения предлагать ей свою помощь, свое общение. Вот только командировка подвернулась совсем некстати, как раз в разгар негласной борьбы между ее прошлым и настоящим. Она колеблется на грани, и ей нужна помощь, поддержка. Я вижу. Знаю. Проходил.

Сегодня я плыл по течению времени, понимая, что не имею права выбора. Предложить ей что-то больше чем просто работа? Она откажет. Уже отказала в прошлое воскресенье. Боль от полученной сердечной раны сейчас заглушает все ее остальные чувства. Радикальные меры конечно могут помочь, но могут и вогнать в депрессию. Ей нужно разобраться в себе самой, расставить все по полочкам, чтобы больше никогда не возвращаться к прошлому.

В конце рабочего дня я все-таки решился и предложил Нике отвезти ее домой. Ответ был таким, как я и предполагал. Что ж, я имел право на попытку.

Закрыв офис, поехал домой. Мне казалось, что я неимоверно устал, словно разгружал весь день вагоны, поэтому переодевшись, плюхнулся на диван и включил телевизор. Мама вчера заботливо снабдила меня домашней едой на несколько дней вперед. Я соорудил рядом с диваном горку из разных блюд в намерении провести вечер в томном бездействии и чревоугодии.

От обильной еды и мерного звука научно-популярного фильма о дикой природе тропиков меня стало клонить в сон, из теплых объятий которого вырвал внезапный телефонный звонок охранника фирмы. Он был весьма растерян: Ника вернулась в офис, закрылась и не подавала признаков жизни. Сон как рукой сняло. Я быстро оделся и спустился на подземную стоянку. Дороги были полупустыми, так что добраться быстро до работы не составило особого труда.

И вот она стоит передо мной живая и здоровая, немного взъерошенная, словно потрепанный кошкой воробышек, но все такая же колючая и острая на язычок.

Ника отрицательно покачала в ответ головой и приподняла мобильный телефон. Ловко выбрав тонким пальчиком нужного абонента, замерла в ожидании ответа.

— Юля, привет, — заговорила, повернувшись ко мне спиной. — Ты дома?… Выгляни, пожалуйста, в окно на кухне… Посмотри, желтый "Додж" во дворе стоит?… А черный "Мерседес" с тремя семерками не видно поблизости?… Понятно… Нет, все хорошо, спасибо. Просто задерживаюсь на работе, потом расскажу… Пока.

Отключила телефон и осталась стоять ко мне спиной. Из краткого разговора стало понятно все: почему она отсиживается на работе и не хочет возвращаться домой. И упрямая же до чертиков. Неужели так тяжело попросить помощи, пусть не у меня, а у кого-нибудь другого, у нее же есть подруги. Но нет, она в одиночку идет против ветра, твердо и упорно движется к цели, известной лишь ей одной.

— Ника, — я подошел ближе, почти вплотную и тихо прошептал, словно опасаясь, что нас могут подслушать, — поехали ко мне. Я не трону тебя и пальцем. Обещаю.

Она резко повернулась и подняла свои красивые серые глаза.

— Сергей, — голос ее звучал твердо и решительно, — я не могу так. Это неправильно. Что о нас подумают, если увидят вместе?

— И тебя это волнует? Чего ты боишься, осуждения других? Насилия со стороны бывшего? Меня? Чего?

Девушка загадочно хмыкнула. Опустила глаза.

— Слава дежурит у моего дома и не один. Он явно хочет сделать на этом шоу. Я не хочу быть инструментом в его руках, мне не нужна публичность, особенно сейчас. Можно сегодня я останусь на ночь здесь?

— Ника, кабинет коммерческого директора не лучшее место для ночевки, — я старался говорить как можно спокойнее, — здесь много документов, составляющих коммерческую тайну фирмы и если не дай бог что-то пропадет…

— Ты думаешь, я на такое способна? — перебил меня возмущенный голос и серые глаза дерзко взметнулись вверх.

— Ты не должна здесь находиться во внерабочее время, сама понимаешь, — я ушел от прямого ответа. — В случае чего все подозрения упадут на тебя и охранник это подтвердит. Хочешь, я отвезу тебя к твоему отцу?

— Нет, — резко ответила девушка, — только не к отцу. Я сама со всем справлюсь, Лучше я переночую в гостинице.

— Ты время видела? — я постучал пальцем по циферблату своих наручных часов. — Начало одиннадцатого. Прекращай капризничать как маленький ребенок, поехали. У меня тепло, свело и есть кусок торта со вчерашнего дня рождения. Можешь считать, что я приглашаю тебя не как девушку, а как родственницу.

Ника колебалась. Она пыталась казаться независимой и стойкой, но от этого хотелось опекать ее еще больше.

— Хорошо, — согласилась она, — но я не могу прийти завтра на работу в том, в чем я одета сегодня.

— Ну вот, наконец, то ты начала соображать, — не смог удержаться от того, чтобы не подтрунить над ней. — Я все равно выезжаю рано, так что завтра утром до работы отвезу тебя домой. Если проблем не будет, то сразу вернусь сюда, а ты доберешься своим ходом. Разрешаю опоздать на час или два, но не более, если спросят, скажу, что отправил по рабочему поручению. Идет?

— Идет, — согласилась Ника, перекидывая сумочку через плечо.

Девушка направилась к выходу, оставляя на темном полу мокрые следы от непросохшей обуви. Я двинулся за ней, выключил свет и закрыл дверь на замок.

Всю дорогу до моего дома ехали молча. Молча поднялись на лифте, подошли к двери квартиры. Между нами густой паутиной натянулась напряженная неловкость. Девушка явно смущена, да и я чувствовал себя словно неопытный юнец, будто впервые привел девушку к себе домой и не знал, что с ней делать. Я открыл дверь и пригласил войти. Вероника выдохнула и переступила через порог. Мне на мгновение показалось, что она меня боится. Показалось ли?

Я включил свет во всей квартире и предоставил свой махровый халат и ванную комнату в ее полное распоряжение. Пока девушка занималась водными процедурами, я успел разогреть ужин и сварить кофе. Вино доставать не стал, чтобы не накалять и без того напряженную ситуацию.

Когда она вышла из ванной, разогретые в микроволновке отбивные и кофе успели остыть. Я засуетился, но Ника остановила меня улыбкой, попросив не беспокоится. Села, наложив себе в тарелку всего по чуть-чуть. Пока она ела, я заварил ей свежий кофе, а себе разогрел остывший. Поставил его перед девушкой вместе с добротным куском торта.

— За что вы меня так невзлюбили? — я внутренне содрогнулся от такого вопроса, но не показал вида и сел на стул напротив. — Или вы ненавидите всех секретарш независимо от возраста, комплекции и религиозных убеждений?