вера в расовое превосходство и воинственные качества расы Ниппон – народа Восходящего солнца – всплыла на поверхность. Этому настроению национальной эйфории суждено было повториться только спустя почти полвека, как раз перед очередным обвалом фондового рынка.

Но вернемся в 1942 год. В начале того года японское министерство финансов (МФЯ) стало беспокоиться, как будет финансироваться война, и один умный молодой заместитель министра придумал план, как сделать страну богаче за счет повышения цен на акции. Министерство финансов (чье слово тогда, как и сейчас, было законом для финансового сообщества) поощряло крупные брокерские фирмы создавать и затем продавать населению инвестиционные трасты. Люди купились на историю «новой Японии», и объем биржевых торгов взлетел до небес. На протяжении 1942 и 1943 годов рынок продолжал расти в номинальном выражении. Предположительно, инвесторы все еще были настроены оптимистично, потому что они думали, что Япония по крайней мере сможет сохранить свою новую империю, но, как и в Германии, видимое процветание экономики было искусственным из-за массивного дефицита финансирования и растущего уровня инфляции.

К 1944 году военная ситуация стала еще более отчаянной. В школе дети были привлечены к работе по изготовлению бомб на воздушных шарах, которые должны были дрейфовать на 5000 миль через Тихий океан, чтобы поджигать дома и убивать американцев на Западном побережье. Была введена семидневная рабочая неделя, женщины занимались тяжелым ручным трудом, начинались беспорядки. В 1944 году взлетела инфляция, так как правительство печатало все больше денег и выпускало облигации для финансирования войны. По всей стране возникли черные рынки и бартерные биржи. В марте акции были подвергнуты жесткому ценовому контролю со стороны Министерства финансов и, по всем признакам, цены были искусственно заморожены, но в реальном выражении цены падали. Объем торгов резко сократился. После капитуляции в 1945 году фондовые рынки Токио и Осаки были официально закрыты.

В 1945 году, на фоне поражения, безоговорочной капитуляции и неопределенности будущего в условиях оккупации, японская экономика и фондовый рынок полностью коллапсировали. С 1944 по 1946 год ВВП, согласно расчетам, упал на 46 %, хотя эта оценка не точна. С 1940 по 1949 год цены на японские акции падали на ошеломляющие 25,7 % в год. Финансовые иллюзии лучше всего иллюстрирует тот факт, что в номинальном выражении с 1930 по 1949 года цены выросли на 3280 %, но в реальном выражении они упали на 75 %. Государственные облигации были ненамного лучше, их общая доходность упала на 17 % в год за тот же период. Другими словами, за 20 лет, в течение которых Япония находилась на агрессивной, милитаристской стадии, долгосрочные финансовые активы потерпели сокрушительную катастрофу. Это неточные цифры как для акций, так и для облигаций, поскольку расчеты Лондонской школы бизнеса связаны с тремя различными индексами. Начиная с мая 1949 года оценки становятся более надежными, поскольку данные приводятся по индексу Nikkei 225, а в 1995 году – по индексу TOPIX.

Обмен акциями возобновился уже осенью 1945 года. Поскольку половина здания Токийской биржи использовалась американской армией в качестве спортзала, а здание Осакской биржи было госпиталем, неформальные рынки были открыты трейдерами в подсобных помещениях ресторанов рядом с закрытыми биржами. Капитализм, культ капитала и спекуляции глубоко укоренились в японской психике. С 1945 по май 1949 года развивался неофициальный внебиржевой рынок акций, для которого был создан индекс, названный индексом Никкей – Доу Джонса.

Первоначально котировки, по сравнению с совершенно искусственными, контролируемыми Министерством финансов ценами военных лет, резко упали. Учет дивидендов не велся, но приведенные цифры включают «интерполяции», что бы это ни значило. Этот неофициальный рынок начал жить собственной жизнью по мере того, как уверенность бизнесменов и инвесторов в будущем Японии росла, и активность начала возрождаться. Должно быть, было несколько огромных состояний, сколоченных до 1948 года, когда дальновидные спекулянты, предвидевшие возможное возрождение Японии как экономической державы, покупали акции по сильно заниженным ценам.

После войны старые компании «голубых фишек» отчаянно нуждались в деньгах на восстановление своих разрушенных заводов, поэтому для финансирования капиталовложений они продавали новые акции банкам, страховым компаниям и всем, у кого был хоть какой-то капитал. Эти эмиссии было трудно продать частным лицам, потому что потенциальные покупатели предполагали, что они будут разбавлены будущими выпусками. Как оказалось, они были правы. Но разбавление было на самом деле благоприятным, потому что вливание капитала сделало эти компании конкурентами мирового класса. Первой была выпущена New Japan Chemical в апреле 1946 года, а в следующем году последовало еще два десятка эмиссий, как пишет Альберт Аллетцхаузер в книге «Дом Номуры».

К 1947 году общественность вновь стала интересоваться акциями. Брокерские фирмы начали нанимать молодых продавцов (большинство старых погибли на войне), и эти новобранцы были преисполнены энтузиазма. «Покупайте акции вместо пачки “Мира”» – таков был их призыв. «Мир» – это популярная марка сигарет по цене 50 иен за пачку – большие деньги в обнищавшей Японии. Потребление сигарет в среднем составляло одну или две сигареты на человека в день в первые послевоенные годы. Покупатели акций сколотили состояние; курильщики же страдали от последствий.

План генерала Макартура по реформированию экономики Японии

Генерал Макартур после капитуляции Японии был назначен фактически вице-королем. Он принимал сложные решения о том, кого преследовать за военные преступления, как реформировать Японию и как управлять страной. Его деятельность подробно описана в книге Джеймса Уэбба «Генерал императора» и эпической биографии Уильяма Манчестера «Американский Цезарь: Дуглас Макартур 1880–1964». Макартур хотел реформировать Японию – не в качестве наказания за содеянное, а чтобы обеспечить существование японцев как современной нации. Его ключевое решение – не предъявлять императору Японии обвинений в военных преступлениях, как хотели многие американцы и большинство союзников. Однако ряд генералов и высокопоставленных правительственных чиновников были преданы суду и казнены. Главным преступлением по крайней мере одного из них, Томоюка Ямасита, было то, что он слишком хорошо воевал, слишком медленно сдавался в плен и тем самым разозлил Макартура.

Реформы, задуманные Макартуром, были либеральными и демократическими. Последующий экономический успех Японии и ее приверженность капитализму, а не коммунизму, говорит об их мудрости. Однако эти изменения представляли серьезную угрозу для существующего капитала. Макартур был аристократом, человеком из элиты, но не богатым. Он был полон решимости уничтожить дзайбацу (традиционные корпоративные монополии), покончить с феодализмом и добиться резкого сокращения древних наследственных привилегий местной знати. Конкретные программы включали земельную реформу, упразднение дворянства и жесткое налогообложение богатых. Банки, признанные виновными в финансировании войны, были закрыты, а их активы конфискованы.

Что касается земельной реформы, то в 1945 году насчитывалось около 160 000 богатых землевладельцев, каждый из которых владел в среднем 36 небольшими фермами. Они контролировали 89 % пахотных земель в Японии. Около 10 млн крестьян трудились на мизерных участках земли на этих фермах в качестве крепостных либо пайщиков. Макартур распорядился, чтобы вся земля, принадлежавшая частным владельцам, была продана