правительству по установленной, смехотворно низкой цене. Затем небольшие участки земли по той же цене продавали крестьянам в долг, установив срок погашения задолженности в течение 30 лет, и с тем условием, что покупатель должен будет обрабатывать землю сам.

Это была реформа, преобразующая общество, и Макартур хотел, чтобы такая радикальная мера была одобрена парламентом. Однако японский парламент упорно сопротивлялся, поскольку большинство его членов сами были землевладельцами. После года жалоб парламент в конце концов согласился с мнением генерала, и закон был неохотно принят. При некоторых исключениях к 1950 году было перераспределено пять миллионов акров земли. Это привело к огромному перераспределению капитала между классами, и навсегда изменило структуру собственности Японии.

Однако были и некоторые непредвиденные последствия. Например, оказалось трудно обеспечить требование, что землю должен обрабатывать первоначальный покупатель. Европейские и американские семьи, знавшие Японию, рассматривали продажу земли как фантастическую сделку. Зимы в первые послевоенные годы были необычайно холодными, люди голодали и мерзли. Спекулянты выменивали у фермеров землю на теплую одежду, бриллианты, еду – на все, что попадалось им под руку, и в итоге были сколочены огромные состояния. Земля продавалась так дешево, что можно было купить один цубо (примерно один акр) по цене чашки кофе. Другой источник фантастического обогащения – черный рынок строительных материалов, необходимых для восстановления разрушенных городов в первые послевоенные годы.

Макартур также был полон решимости ликвидировать монополии, лежащие в основе дзайбацу. Крупные конгломераты (которых было около 80) были разделены на отдельные компании, управляемые их довоенными менеджерами. Холдинговые компании с семейными связями были упразднены. Кроме того, 11 самых богатых семей с точки зрения корпоративного капитала обязали обменять большую часть своих акций на государственные облигации, которые не подлежали перепродаже в течение 10 лет. Были введены дифференцированные налоги на доходы, налог на наследство резко увеличен, в итоге поднявшись до 75 %, что означало, что 95 % капитала отдельного человека облагалось налогом в течение трех поколений. Эффективный налог на наследство в Японии по-прежнему составляет около 60 %.

Все эти реформы оказали драматически разрушительное воздействие на состояние высшего класса и превратили Японию из страны с самым высоким уровнем социального неравенства в страну практического равенства, какой она является сегодня. Конечно, богатые тянули время, скрывали, прятали активы и изобретательно сопротивлялись реформам. В какой-то степени им это удалось, и дзайбацу в итоге все равно контролировали свои компании, но с разбавленными долями участия. Более того, короли японского бизнеса, известные как «Четыре Небесных Короля», в течение многих лет контролировали японскую политику, вплоть до выбора президента, премьер-министра и министра финансов. Таким образом, аристократия старой Японии частично сохранила свою власть и капиталы.

Реформы Макартура, вероятно, были почти столь же разрушительными для состоятельных классов, как реформы Советов в Восточной Европе, но не столь кровавыми. Разница в том, что Япония стала неизмеримо сильнее после оккупационных реформ; Восточная Европа, наоборот, стала слабее и гораздо менее стабильной. Реформы также объясняют огромную популярность Макартура среди японского народа, которая сохраняется и по сей день, а также и то, почему в Японии никогда не было серьезного внутреннего коммунистического движения.

Созидательное разрушение в Японии

В течение 1940-х годов лучшими защитниками богатства в Японии были мозги, предпринимательский дух и владение промышленной землей или небольшим перспективным бизнесом. Бомбардировки испепелили заводы и уничтожили производственное оборудование, но земля и франшизы остались, что давало возможность восстановить жизнеспособные коммерческие предприятия. Послевоенный бум и конец дефицита породили совершенно новые предприятия, банки и брокерские фирмы. Как и в Германии, поражение вызвало «созидательное разрушение» старого уклада. Даже такие гигантские конгломераты, как Hitachi, Toshiba и Komatsu, были заряжены энергией, появились новые динамичные компании, производящие технологии и потребительские товары, среди которых самая крупная – Sony.

Nomura Securities восстановилась и в конце 1980-х годов, через 40 лет после окончания войны, имела рыночную капитализацию больше, чем General Electric и совокупную стоимость больше любого другого инвестиционного банка в мире. Промышленный банк Японии (IBJ), который на самом деле был торговым банком, восстал из пепла, и в 1989 году с доходами, прибылью и сотрудниками, равными доходам, прибылям и сотрудникам Morgan Stanley, имел десятикратно большую рыночную капитализацию. В том же году, близко к максимуму японского финансового пузыря, произошло грандиозное слияние Deutsche Bank и Morgan Stanley; обсуждалось присоединение и IBJ, но от этого плана пришлось отказаться, так как рыночная капитализация IBJ была настолько непропорционально велика, что она полностью контролировала бы новую компанию. Японский рынок коммерческой недвижимости стал настолько раздутым, что в конце 1980-х годов недвижимость в центре Токио, где располагался Императорский дворец, стоила больше, чем вся земля в Калифорнии. Очевидно, что стоимость была сильно искажена.

Без реформ Макартура послевоенная Япония оставалась бы феодальной страной, и ничего из перечисленного не могло бы произойти. С другой стороны, огромное количество унаследованного богатства, накопленного в старой Японии всеми правдами и неправдами, было уничтожено. Конечно, были и исключения. Одна из самых богатых семей в современной Японии в течение полутора веков владела угольными шахтами в отдаленных районах Японии, которые не были затронуты войной и избежали реформ. Конечно, сегодня работа этих шахт устроена более современным образом, чем 70 лет назад, но та же семья по-прежнему владеет ими. Как им удалось избежать конфискационного налога на наследство – загадка. Также в конце 1930-х годов бесценные китайские предметы старины, искусства и эмали были вывезены в Японию в качестве военных трофеев офицерами японской армии, служившими в Китае, и эти коллекции были очень ценными. Американцы, служившие в оккупационных войсках, не разбирались в драгоценных китайских коллекциях; их интересовали мечи, флаги и другие памятные военные сувениры.

Представление Японии о своей непобедимости

Важно понять, как Японии удалось восстать из пепла и как эта страна заложила фундамент, позволивший ей стать намного более процветающей и богатой, чем прежде. Ключевым моментом было удивительное согласие японского народа и императора на капитуляцию и оккупацию, а также доброжелательное и просвещенное отношение оккупационных сил. В то время никто не предполагал, насколько хорошо все пройдет на самом деле. Дуглас Макартур мог быть напыщенным, тщеславным, эгоистичным человеком, но во многих отношениях он стал отцом великой нации, какой является современная Япония.

Даже к лету 1945 года японское правительство не информировало граждан о том, насколько плохо идет война, и о поражениях, которые они потерпели, хотя люди, должно быть, имели некоторое представление об этих потерях. В новостях сообщалось лишь о героической обороне бесчисленных форпостов. Японцы всегда были гордой и боевой нацией, и долгая череда побед на протяжении веков убедила их в своей непобедимости и расовом превосходстве. Их вера в силу и мудрость касты воинов была почти мистической. Поражение было немыслимым. Как уже отмечалось, в Полевом