– Нет, нет… – вдруг очнулась Женя. – Не надо. Пусть он узнает об этом в последнюю очередь…

Маша поцеловала Женю и решительно направилась к двери. Женя смотрела ей в спину и чувствовала, как с каждым ее шагом ей становится все холоднее и холоднее. Когда же за Машей захлопнулась дверь, она снова вернулась в спальню, забралась под одеяла и замерла там, чувствуя, как леденеют ноги, спина…

Они сидели в машине. Маша налила из термоса горячий кофе в пластиковые стаканчики, достала пакет с бутербродами и блок с сигаретами. Герман машинально взял у нее бутерброд, стаканчик и теперь сидел, тупо уставясь в окно, за которым томились под снегом тяжелые ветви елей, и пытался понять все то, что только что услышал от Маши. Сергей тоже молчал, и по его виду Герман понял, что и он тоже ничего не знал и, говоря там, в усадьбе, о смерти Жени, не морочил ему голову, а искренне верил в то, что ее нет в живых. Получалось, что молчала лишь Маша. Что она скрыла даже от мужа тайну Жени, но, будучи посвященной в нее, предприняла все возможное, чтобы предотвратить трагедию. Хотя, если разобраться, откуда ей было знать, что там произойдет такое… Да и вообще, разве можно психически здоровому человеку предугадать нечто подобное? Ею двигала интуиция и в то же самое время желание помочь подруге. Герман чувствовал, что все они сейчас думают об одном и том же: кто же убил этих людей? И, главное, за что? И еще: куда исчез труп Васильевой?

– Это нереально, – вдруг подала голос Маша и закурила. – Вы не могли не понять, что она жива.

Она говорила о Васильевой. Вероятно, исчезновение трупа бывшей Жениной подруги потрясло ее больше всего.

– Мы думали, что она тоже мертва, – вяло ответил ей Герман. Он уже устал думать об этом. Сейчас ему предстояло встретиться со своей женой. Как она примет его? Что скажет? И вообще, как она выглядит, что с ней стало? Неужели и она, оторвавшись от него, потерялась в этой жизни, запуталась в мыслях и чувствах и теперь не знает, что ей делать, как объяснить свои поступки? И нужно ли теперь, когда все кончено, их анализировать, чтобы понять мотив? Разве не понятно, что с ней стало? Нет, она не повредилась рассудком, но в отсутствие его зажила своей, не всем понятной жизнью… И разве ее можно за это осуждать?

Он не понимал, зачем они остановились на обочине, на половине пути между поворотом в усадьбу и Прокундино. Так хотела Маша. Возможно, ей надо было до конца выговориться и попытаться настроить Германа на встречу с женой. Вероятно, она права. Она – самая здоровая и не травмированная из них всех. Она не жила три дня в усадьбе с мертвецами. Не она и устраивала этот кровавый бал.

– За сигареты спасибо, – проговорил устало Сергей. – Ладно, поехали. Я и сам хочу увидеть Женьку. Не знаю, что творится у нее в голове, но мне ее ужасно жаль… Бедная девчонка, как же ей досталось…

Маша сложила пустые стаканчики и грязные салфетки в пакет, посидела с минуту неподвижно, как человек, сомневающийся в своих действиях, затем вздохнула как-то тяжело и завела мотор…

– Ладно, поехали… Только обещай мне, Герман, что будешь терпим к ней, что ни на минуту не забудешь, что перед тобой – женщина, на долю которой выпало слишком много испытаний и которая, к несчастью, приняла слишком близко к сердцу вашу разлуку… Я уж не знаю, чем вы там занимаетесь, алмазами ли, наркотиками, это не мое дело, но вы – оба – допустили ошибку, не доверившись нам, своим женам. Надо ли вам объяснять, что психика у всех разная, кто-то, вроде меня, воспринимал командировки мужа более стойко, но, к счастью, Сергей не исчезал на полгода… А вот Женя не выдержала, сломалась. Ты, Герман, не должен был запирать ее дома и ограничивать ее общение с другими людьми, и тем более со мной, с женой твоего друга. Она нигде не работала, ничем не занималась, не увлекалась, она полностью погрузилась в ожидание твоего возвращения… И что получилось? Исчез ты – пропала и она.

– Мы можем много сейчас говорить, рассуждать, но меня интересует одно: чего она от меня хотела, зачем пригласила этих людей? И вообще – не заказала ли она профессионального убийцу? Слишком уж все это смахивает на работу киллера…

– Думаю, она сама тебе обо всем расскажет… Ладно, поехали…

В конце центральной улицы Прокундина, небольшого села, тихого и заснеженного, показался небольшой, красного кирпича дом, из трубы которого вился дым. Палисадник, огороженный зеленой металлической решеткой, представлял собой пухлую белую перину с торчащими из нее верхушками вишневых деревьев. Сквозь стекло окон белели кружевные занавески. Герман подумал, что и с ним в последнее время не все в порядке. Виной тому то ли разлука с женой, которую он тоже перенес нелегко, то ли вирус, то ли пережитый им в усадьбе кошмар, то ли известие о смерти Женьки… Хотя, помимо всех этих трагических событий, он никогда не забывал и о том, что ждет его и Северцева в случае, если служба, на которую они работают, узнает о том, что они позволили себе в Африке… Польстились на большие деньги и продали ценную информацию, касающуюся людей, работающих на Россию – в Конго, Анголе, Сьерра-Леоне, – но не остановились на этом и нашли в Москве людей, которые продали человеку из Йоханнесбурга крупную партию оружия…

Только вернувшись в Москву, Герман понял, что впервые жалеет о том, что согласился применить свои инженерные способности под крылом службы безопасности. Но разве он мог предполагать тогда, еще два года тому назад, когда их с Северцевым познакомили для совместной работы, сколько соблазнов таит в себе эта работа на американских базах в Африке, какие встречи и на каком уровне их ожидают, сколько самых невероятных предложений обрушится на их головы… Очень уж удачная легенда: операторы, снимающие в Африке львов! Сколько техники они с собой возят (туда-сюда), а сколько камней им удалось переправить в Москву, утопив их в невидимых плоскостях кинокамер, фотоаппаратов… И все это им далось так легко, словно в тот момент, когда их багаж осматривали на границе, им и в голову не пришло нервничать… Настолько они были уверены в благополучном исходе дела. Только кровь бурлила в жилах и по телу проходила приятная дрожь азарта… Вот только что с ними будет теперь? После того, как вышла эта дурацкая книжка Ларисы? И зачем только Женя согласилась, чтобы о ней писали книгу? Что было в тот момент в ее голове? Неужели и она тоже считала, что его уже нет в живых?

Он вышел вслед за Северцевым и Машей из машины и теперь стоял и смотрел на крыльцо дома, в котором его ждала Женя. Как же много всего произошло с тех пор, когда он видел ее в последний раз!

Вдруг дверь открылась, и на крыльцо вышла, кутаясь в куртку, Женя. Лицо бледное, чистое, открытое, волосы убраны назад. Она сразу увидела его и теперь смотрела с тревогой, он почувствовал, что она не знает, как ей себя вести: скрывать ли чувства или нет?..

– Женька! – простонал он и кинулся к ней, чуть не сбив с ног Северцева. Он взлетел на крыльцо и подхватил ее на руки, такую легкую, невесомую. – Наконец-то!!! Сергей, Маша, идемте!

Только почувствовав своим телом ее тепло и поцеловав ее, он понял, что успокоился. Что что-то важное к нему, в его душу, вернулось, сердце забилось сильнее, дыхание выровнялось.