– Пожалуйста, Роджер, – присоединилась Элен.

– Но это так далеко, – сказал Роджер. – На другом конце города. И уже очень поздно.

– Можно поймать такси.

– Могу и не найти. И к тому же там, в моей квартире, невыносимо холодно.

– Если там холодно, значит, это единственная такая квартира южнее Мэна, – ответствовал Мечер. – Одно могу посоветовать: ложитесь спать в одежде.

– Можно мне остаться здесь, в той маленькой комнатке? Обещаю, что утром вы меня не увидите. Пожалуйста.

– Пожалуйста, не рассчитывайте переночевать под этой крышей. Давайте… уходите.

– Позволь ему остаться, Ирвин. Ну какая тебе разница?

– Ты попала в точку. – Он посмотрел на Элен, потом на потолок, потом на Роджера. – Хорошо. Но только чтобы была абсолютная тишина. И чтобы не прибегать в пять утра с новыми аргументами. Договорились?

– Да, – сказал Роджер. – Тогда… покойной ночи. Он вешал брюки на спинку стула возле кровати, когда в комнату вошел Мечер.

– Насколько я понимаю, вы на днях возвращаетесь в Англию, – начал он. – Поэтому скажу вам все, что еще не сказал. Не знаю, собирались ли вы предлагать вашему издательству «Небо мигунов», но можете не беспокоиться. Строд Эткинс сказал, что пристроит книгу на более выгодных условиях, и я ему верю. Теперь другое. Как мне кажется, вы считаете, что люди в этой стране не любят вас потому, что вы британец. Это не так. Мы давно уже живем не в эпоху «красных мундиров», когда англичане управляли своей американской колонией, даже если вы еще живете в том времени. И у нас уже иной образ мысли. Нам не свойственны коллективные симпатии и антипатии. Не ваша национальность нам не нравится, а вы сами.

– Что ж, прощай, Роджер, – сказал Эрнст. – Счастливого плавания, и не слишком усердствуй в беспошлинных барах, не то придется еще раз переплывать океан, чтобы оклематься. Сколько дней займет дорога, шесть?

– Пять, – ответил Роджер. – Спасибо, что пришел проводить, да еще с больной ногой. Как, кстати, она?

– Теперь, когда сняли гипс, намного лучше. Просто чуть побаливает, когда стоишь на ней слишком долго. Я подожду тебя у трапа, – сказал он Элен и снова повернулся к Роджеру. – Ну прощай, старина Роджер. Береги себя.

Мужчины пожали руки, и Эрнст, опираясь на палку, заковылял по палубе океанского лайнера среди толп вопящих и плачущих детей. Казалось, в этот раз их среди пассажиров больше, чем обычно, что о многом говорило.

– Дерланджеры, как видно, не придут, – сказала Роджеру Элен.

– Да, похоже, что так. Джо звонил мне и сказал, что может так случиться, что они не придут. Эта неделя у него очень тяжелая.

– Как он там? Я его не видела с той…

– С той вечеринки? Настроение у него очень бодрое. Говорит, что только одно его беспокоит: не помнит, что на него нашло, зачем разбил машину. Собирается провести следственный эксперимент – пойти на автомобильную свалку, заплатить пятерку и все повторить с какой-нибудь развалюхой, чтобы посмотреть, не придет ли что в голову.

Элен засмеялась, Роджер тоже.

– Он самый простодушный человек из всех, кого я знаю, только совсем запутался, – сказала она. – Я лучше пойду, Роджер. Не хочу заставлять Эрнста ждать долго.

– Конечно иди. О чем тут много говорить, правда? Извини меня за все, что случилось.

– И ты меня. И давай забудем что было.

– Давай. Как у тебя с Эрнстом?

– Он меня пальцем не тронул. Через несколько недель все будет как прежде.

– Спасибо, что не рассказала ему, что я тоже был там той ночью.

– Это бы ничему не помогло.

– Пожалуй что так. Могу я навестить тебя, когда ты вернешься в Европу?

– Мы не скоро вернемся. Эрнсту предложили место преподавателя в Чикагском университете, на отделении лингвистики, пока на два года – замечательный, кстати, университет, – а потом можно будет остаться там на постоянную работу. Он собирается принять предложение, и если нам понравится там, то мы постараемся остаться насовсем. Так что вряд ли мы сможем часто видеться. Кстати, после того как мы пробудем здесь еще год, будет бессмысленно спорить о национальности ребенка. О, я же не говорила тебе, нет? Я совершенно уверена, что это случилось в Копенгагене, просто до вчерашнего дня не знала этого наверняка. Надеюсь, это будет девочка. Подружка Артуру. – Она посмотрела на него, но он ничего не ответил.

– Скажи мне кто-нибудь еще вчера вечером, что мне будет грустно расставаться с тобой, я бы назвала его сумасшедшим. Но это так, мне грустно, Роджер. Прощай.

Она поцеловала его в щеку и ушла. Минуту спустя он увидел, как они с Эрнстом медленно спускаются по трапу. Эрнст что-то оживленно говорил, и Элен несколько раз повернула к нему голову, отвечая. Потом они дошли до здания таможни и скрылись из виду.

Роджер спустился вниз. На корабле было полно пассажиров и огнетушителей. Трое бородатых мужчин в шляпах вышли из «Комнаты Списка». Они б еще ее «Комнатой Свитка» назвали, чертыхнулся про себя Роджер. Некоторое время спустя в каюту к нему вошел человек в униформе с кипой бумаг в руке – старший стюард. Лицо его, казалось, весь последний час подрумянивали на сковородке, щедро поливая соком.

– Доброе утро, стюард, – приветствовал его Роджер.

– И вам доброе утро, мистер Мичелдекан, самое доброе. Очень приятно вновь видеть вас на нашем корабле.

Старший стюард был ужасный человек. Несколько рейсов назад, зайдя в кают-компанию и увидев, как тот в пух проигрывает в бинго, он поначалу было пожалел его, но потом понял, что тому это даже нравится. Но все равно приятно было опять почувствовать себя среди своих.

Роджер распаковал чемодан, умылся и позвонил стюарду. Сунув ему пятерку чаевых, заказал большую порцию виски. Дожидаясь, пока принесут заказанное, он мельком просмотрел записную книжку Суинберна и запер ее в ящик стола. Она тоже поплывет домой, во всяком случае туда, где ей, так сказать, место. Какое точно это будет место, Роджер еще не решил, но предчувствовал, что скорее всего она найдет пристанище там, где за нее больше заплатят.

Крики и легкое дрожание пола сказали ему, что корабль отчалил. Он выглянул в иллюминатор и увидел, что берег медленно уходит назад. Слезы навернулись ему на глаза, потекли по щекам. В трезвом состоянии такого с ним обычно не случалось, и он попытался понять, почему плачет. Ясно, что дело было главным образом в Элен, но раньше, когда он расставался с ней и многочисленными другими женщинами, его это ничуть не трогало. Что же случилось на сей раз?

Разрешить проблему помогла ярость, вспыхнувшая из-за того, что долго не несли виски. Он утер глаза зеленым носовым платком, достал табакерку из рога антилопы и взял понюшку «Оттербурна». Тогда, на острове, он правильно поступил, нюхнув «Макубы»: от двойной ноздри нюхальщика почти ничего не осталось. Еще понюшка, и он почувствовал себя значительно лучше. Скоро он окончательно придет в себя и можно будет предаться радостям путешествия, приглядеться к спутницам. Лучше быть негодяем, чем круглым дураком, рассудил он.