— Мой брат — местный полицейский. Я уверена, он не будет возражать, — проронила хозяйка магазина.

Жан-Люк посмотрел на нее недовольным взглядом.

— Не могу представить, что мы проведем ночь в gendarmerie[55], — прошипел он, чтобы его слышала только Сильвия.

— У нас нет выбора, — отрезала жена, и они, глядя на колыхающийся перед ними обширный зад владелицы универмага, поплелись следом.

Они добрались до полицейского участка, и женщина отвела их наверх.

Первая комната была такой, какой ее помнила Сильвия, но второй двери в дальнем конце она в тот раз не заметила. Эта дверь вела в другое помещение.

— Тут две односпальные кровати, — радостно сказала Сильвия, когда они вошли. — И посмотри — в углу раковина.

Жан-Люк молчал. Он с отвращением подался назад.

Сильвия кинула сумку на одну из кроватей, словно оказалась в люксовом номере. Жан-Люк потыкал пальцем в матрас на другой кровати.

— Первая ночь нашего медового месяца… — Сильвия рассмеялась.

— Одеяла грязные. Надеюсь, что усталость пересилит отвращение и мы уснем, — проворчал он, предполагая, что гречанка не понимает французского.

Сильвия оглянулась, чтобы поблагодарить женщину, но та уже ушла, закрыв за собой дверь.

— Нужно будет зайти к ней утром — сказать спасибо, — проговорила Сильвия.

Она почистила зубы над раковиной (без пасты), плеснула в лицо водой, потом легла. Жан-Люк уже спал. Через несколько секунд уснула и она. День выдался нелегкий. Усталость взяла свое.

© amlet/Shutterstock (жженая бумага)

На следующее утро первой проснулась Сильвия. В комнате не было окон, так что разбудил ее не свет, а неимоверная жажда. Кальмар был очень соленый. У нее осталась маленькая бутылочка воды — она взяла ее в ресторане, а теперь наполнила из-под крана.

Жан-Люк все еще крепко спал. Она достала свой смартфон и увидела, что уже далеко за полдень. Хорошо бы выпить кофе, подумала она и решила выглянуть на улицу, — может, где-нибудь давали кофе навынос.

Дверную ручку словно заело. Она не двигалась ни на дюйм ни вниз, ни вверх. Сильвия подергала ее туда-сюда, потом потянула легонько, потом надавила что есть силы. Ручка не шелохнулась.

Жан-Люк продолжал спать. Сильвия чувствовала, как нарастает ее тревога. Комната с высоким потолком внезапно показалась ей тесной — вчера вечером она выглядела иначе. А теперь здесь стало не хватать воздуха.

Сильвия снова подергала ручку, потом отвернулась. От паники у нее перехватило дыхание.

— Жан-Люк, Жан-Люк! — Она трясла его за плечо. — Дверь не открывается. Нас заперли. Нам не выйти! — прокричала она.

Жан-Люк протер глаза.

— Что? — сонно спросил он.

— Дверь не открывается, — проговорила жена сквозь слезы.

— Дай-ка я попробую, — предложил Жан-Люк. — Не думаю, что она и в самом деле заперта.

Он ухватился за ручку, потянул ее вниз. Потом еще раз, прикладывая большее усилие. Ручка осталась в его ладони.

— Жан-Люк! Что ты сделал?!

— Это не моя вина, Сильвия, — отрезал он.

Жена начала плакать.

— Мы не должны волноваться, — сказал Жан-Люк. — Паника нам ничего не даст.

Он подошел к раковине, жадно попил прямо из-под крана, брызнул в лицо водой.

Сильвия тем временем начала колотить в дверь кулаками.

— Au secours! Au secours! Помогите! Помогите! — прокричала она.

Жан-Люк взял Сильвию за обе руки, усадил на кровать, сел рядом. Спросил:

— У тебя телефон не разрядился?

Сильвия вытащила смартфон из сумки. Заряд оставался, но сигнала не было. Жан-Люк посмотрел на свой мобильный — то же самое.

— Так что́ нам теперь — сидеть здесь? Пока кто-нибудь не придет в участок? А если никто не придет? — спросила Сильвия.

— Поскольку сейчас Пасха, это кажется вполне вероятным, как думаешь? — сказал Жан-Люк.

— Ну… и что теперь?

— У тебя есть пилочка для ногтей?

Сильвия порылась в сумке, вытащила металлическую пилку.

— Посмотрю, удастся ли что-нибудь сделать.

Полтора часа Жан-Люк возился с пилкой и замком. Сильвия лежала на кровати, смотрела в потолок, нервно крутила свое обручальное кольцо, словно это помогало убивать время.

Неожиданно она услышала щелчок механизма и села. Дверь поддалась.

— Жан-Люк! — воскликнула Сильвия, радостно вскочив, когда дверь распахнулась.

Но радость быстро обернулась смятением, когда Сильвия увидела, что находится по другую сторону двери. Решетка. Вероятно, она была вделана в стену и, когда дверь закрылась, бесшумно вышла из паза и перегородила выход.

— Мы в камере, — тихо произнес Жан-Люк. — Взгляни сюда…

Сильвия подошла к нему.

— Видишь навесной замок? — спросил Жан-Люк. — Это для того, чтобы мы не могли выйти.

Кто-то их запер.

Сильвию затрясло.

— Зачем? — слабым голосом пробормотала она. — Что мы сделали не так?

— Я думаю, они не хотели нас здесь видеть, — ответил Жан-Люк.

К раздражению, которое охватило ее, когда выяснилось, что они заперты, теперь добавился почти парализующий страх.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Жан-Люк оглядел комнату, перевел взгляд на потолок. Высоко в стене они увидели вентиляционную шахту.

— Эту решетку нам не сломать, но, может, одному из нас удастся выбраться через этот люк, — сказал он, показывая наверх.

Жан-Люк был высок и строен, но широкоплеч. Очевидно, что пролезть в вентиляционный люк могла лишь его миниатюрная жена.

Вскарабкаться наверх можно было, используя металлические кровати как лестницу. Но высоты одной кровати не хватало. С огромным трудом, напрягая все силы, Жан-Люк взгромоздил одну кровать на другую, связал их грязными одеялами.

Он видел страх в глазах жены.

— Эта наша единственная надежда выбраться отсюда, — произнес Жан-Люк умоляющим голосом. — На, возьми пилочку — она может тебе понадобиться.

Сильвия молча сунула пилочку в карман джинсов и полезла вверх. Добравшись до люка, она принялась отвинчивать шурупы, удерживающие решетку. Их было восемь штук, и все проржавели.

— Я не могу повернуть ни один шуруп, — испуганно прошептала она.