class="p1">Излив на цуцика длинный поток нецензурной брани, бывший мент сменил тактику давления на собаку.

— У тебя что, нет ни чести, ни совести? Зачем оставила меня без обеда? Думала одной тебе есть хочется? А ну быстро верни сетку. Иначе знаешь, что с тобой сделаю — твоим сородичам и не снилось.

Его голос с каждым словом набирал силу.

С собакой случилось нечто необычное. Она взвизгнула, задрожала, присела на задние лапы и вдруг по ее животу потекла моча.

— Не притворяйся — заключил Аркадьевич — Нет у тебя чести.

«««

Видимо, он был прав. Нет собачей чести. Спустя какое-то время собаку видели с палкой колбасы в зубах.

Ромка

В разгар горбачевской перестройки «загнулись» многие колхозы. «Сливки» сняли руководители хозяйств, чиновники. На «мелочи» никто не обращал внимания. А это были объекты недвижимости, сельскохозяйственные животные, орудия труда, оставшиеся без хозяев.

В деревне Войцы, где была моя дача, в их числе оказались сетехранилище рыболовецкой бригады, племенной бык, лошадь. Сетки разобрали по домам местные жители. Их хранилище разобрали на дрова. Быка после долгих споров вернули через несколько лет правопреемникам колхоза. А жеребец Ромка остался на попечении жителей острова.

Старую конюшню ремонтировали всем селом. По очереди кормили запасенным летом сеном. Навоз вывозили на огороды.

Не сказать, что лошади приходилось легко. Весной за Ромкой выстраивались очереди, чтобы вспахать огороды. Зимой он возил из леса дрова. А еще заготовка сена, подвоз с берега стройматериалов.

Под дачу я купил дом с участком, бывший без хозяев несколько лет. Вместо огорода здесь было разнотравье: пырей, малина, иван — чай, полынь, одуванчики — да разве все перечислишь.

Конечно, была нужна помощь Ромки, но как вклиниться в очередь за ним? Помог случай. Чтобы открыть калитку, я повесил сетку с привезенными из города продуктами на забор. Мимо проходили двое островитян. Заметив в сетке бутылку водки, спросили напрямую:

— Выпьем?

— Нет проблем, если обеспечите на завтра лошадь вспахать огород.

— Не только обеспечим, но и вспашем.

На следующее утро, часов в пять, меня разбудил Юрка — один из тех, с кем я вчера договорился.

— Пошли за Ромкой.

Вышли за село. В ложбинках еще держался ночной туман. Лошадь мирно паслась, но, завидев нас, отбежала подальше.

— Ничего, — заметил Юрка. — Сейчас сама прибежит.

Он спрятал упряжь за спину, а в другой руке протянул лошади приличный ломоть черного хлеба с солью. Эта процедура, видимо, была знакома Ромке. Понюхав воздух, он двинулся к нам.

Через полчаса, запряженный в плуг, Ромка поднимал мою целину. А на лавочке возле дома сидели двое соседей, ожидая момента, когда смогут привести лошадь на свой огород.

«««

Ранней весной я еще раз воспользовался услугами Ромки. Надо было проехать по льду километра три, чтобы привезти к дому заготовленный для забора ивняк.

Поехали с женой. Быстро загрузили сани и поехали обратно. Кое — где на лед выступила озерная вода. В одной из таких луж Ромка стал как вкопанный и забил по льду копытом. Несмотря на понукания он продолжал «забастовку». Жена Татьяна разнервничалась. Дело в том, что у Ромки случались приступы эпилепсии. А ну как это случится посреди лужи? Пришлось покинуть сани и взять его под уздцы. Конь фыркнул, но пошел.

Как потом выяснилось, Ромка просто хотел пить, а для этого надо было вынуть у него изо рта металлическую упряжь. Мы с женой этого не знали.

«««

В течение нескольких лет Ромка верой и правдой служил островитянам. А потом оказалось, что ухаживать за ним некому. Кто-то состарился, кто-то ушел в мир иной, кто-то продал свой дом.

Совет острова решил продать лошадь. И ее продали цыганам. Те сказали, что Ромка поработает еще года два, а потом его забьют на колбасу.

Многим в ту ночь на острове не спалось.

Щука в

крапиве

Войцы — единственный остров в озере Ильмень. Многие горожане обустроили здесь дачи. Занимались в основном огородничеством, купались и загорали. Если кто и рыбачил, то изредка удочкой или спиннингом. Как здесь говорят — по мелочи. А край рыбный. Местные жители практически не вылазили с лодок, а потому у них зачастую появлялись экземпляры щуки, леща, судака от одного до двух килограммов. Они — то и становились предметами торга.

Особое место среди рыбаков занимал Юрий. Он не знал меры в выпивке, а рыба у него случалась не каждый день. Вот он и выпрашивал у городских водку под будущий улов. Постепенно число неотоваренных островитян росло. Многие уже сорились с Юркой, ловили его для ответа.

В тот день Юрке повезло: в сеть попалась щука килограмма на два. Но вместо того, чтобы расплатиться с кредиторами, он решил обменять рыбу на реальное спиртное. Взял щуку на кукан и пошел по селу, соображая, у кого есть водка.

Приближаясь к перекрестку, он заметил идущую навстречу Галину, которой был должен не один килограмм рыбы. Расплатиться с ней, значило лишиться бутылки. Это не входило в его планы. И он, не раздумывая, бросился ничком в заросли крапивы, вымахавшей в заброшенном огороде.

Все бы ничего, женщина уже проходила мимо. Но Юрку заметил шедший с ней племянник:

— Тетя Галя, что там делает мужик в кустах?

Дальнейшие события были предсказуемы. Юрка остался без водки с опаленной крапивой физиономией. Галина вечером жарила щуку.

«…А у кого-то клюет»

Шли последние мартовские дни. Лед на Ильмене был еще толстый, но пористый. Появились широкие забереги. К вечеру подморозило и это дало возможность нашей рыбацкой компании благополучно добраться до острова Войцы, где у меня дача. Успели даже полчасика посидеть над лунками — поймали штук семь окуней, как раз на уху.

Знали мы друг друга давно, а вот рыбалка собрала нас всех впервые.

Мы — это офицер в запасе, чиновник, сотрудник МЧС и журналист. Распределять роли не пришлось — каждый занялся привычным делом. Офицер принес дрова и затопил печку. Чиновник почистил рыбу и стал варить уху. Мы с Бородой (так все называли эмчээсника за его густую, черную, как смоль, бороду) накрыли стол содержимым наших тормозков. А затем вкратце наметили рыбацкий маршрут на завтра.

Застолье продлилось часов до трех ночи. Я не учел, что в таких условиях тормозов у компании не будет. В результате чиновник и эмчээсник свалились на диван и в обнимку заснули. Отставник вышел на улицу в туалет, но на обратном пути не удержался на ногах на лестнице в коридоре и неудачно приземлился, повредив ребро.