class="p1">Пожав плечами, хранитель направился в центр зала.

Мы последовали за стариком.

— Что предпочитаешь? Я бы посоветовал под твою комплекцию короткий меч со щитом. А ещё лучше — парные клинки. Но учти: твой противник будет сражаться тем же оружием.

Я вспомнил тэссен, который Котова очень ловко извлекала из-под полы пиджака. Уверен, она орудовала не только веером, но и танто. Техники владения свёрнутым и развёрнутым тессэном различаются, и существенно. В первом случае мы получаем увесистую короткую добинку, во втором — поверхность для отражения атак метательным оружием. Прямое попадание сюрикена веер, естественно, пробьёт, но адепты этой хреновины научились регулировать углы наклона. Кроме того, веером можно закрывать врагу обзор, пока вторая рука наносит удар мечом или ножом.

К чему это я?

С большой долей вероятности, Котова будет ловко оперировать парными клинками.

Моя цель — усложнить ей жизнь максимально.

— Гладиусы, — окидываю взглядом помещение. — Они тут есть?

— А как же, — хранитель направился к одной из стен. — Причём в нескольких вариантах.

Останавливаемся перед вертикальной доской с закреплёнными в специальных фиксаторах клинками.

— Помпейский гладиус, — Виктор Савельич извлёк меч и протянул мне. — Он короче «майнца», обрати внимание. Всего сорок пять сантиметров. Зато получаешь преимущество в весе. Там кило, здесь… ну, граммов семьсот. На, попробуй.

В ладонь легла привычная тяжесть.

Нет, не совсем привычная. Арена приучила меня к старому-доброму «майнцу», а это — семьдесят сантиметров. Уверен, рыжая будет себя чувствовать не в своей тарелке с такой штуковиной в руках.

Беру второй меч.

Взвешиваю, проверяю балансировку. Отступаю на два шага назад, делаю пробные взмахи. Левой рукой, правой. Непривычные ощущения. Старая память накладывается на рефлексы молодого, неопытного тела. Тяжесть одновременно привычная и…

Кисть будет уставать.

Это очевидно.

Так что поединок затягивать нельзя.

Возвращаю помпейский вариант обратно на плашку. Хранитель смотрит на меня, как на самоубийцу. Регина держится в сторонке и даже не пытается вникать в происходящее.

— Уверен? — спрашивает ветеран.

Конечно, вашу мать.

Танто достигает сорока пяти сантиметров в длину вместе с рукоятью, так что Котова и разницы особой не заметит. А вот с классическим гладиусом придётся попотеть. Рыжей шлюшке всегда будет не хватать одного локтя — так уж глазомер устроен.

Осматриваю гладиус повторно.

Клинок не прямой, у него явно выделяются устье, шейка и ударная часть. Утолщения достигают шести сантиметров в ширину, в шейке вся эта история сужается до четырёх сантиметров.

— Беру.

— А что с защитой?

— Щит, — уверенно заявил я. — И маника.

Хранитель посмотрел на меня с уважением. Скажу больше — так смотрят на диковинного зверька, который по всем канонам должен умереть, но вместо этого захватил ареал обитания и успешно размножается.

— Идём.

Мы направились к ростовым скутумам, но я сразу решил, что это никуда не годится. Ростовой щит хорош для римской пехоты, но мне строить черепаху не нужно. Так что я выбрал деревянный кругляш с кожаными ручками и металлическим ободом. Манику взял кожаную с нашитыми медными пластинами. От шлема отказался. Всё проверил и отдал хранителю.

— Это на оба поединка? — уточнил ветеран.

— Да.

— Рисковый ты парень.

Пожимаю плечами.

— Шагом марш на урок, — хранитель сграбастал моё снаряжение и потопал к неприметной двери. — Я сообщу в приёмную о сделанном выборе.

* * *

В арсенале я провёл больше времени, чем рассчитывал, и мы с Региной предсказуемо опоздали на урок. Занятие по рукопашному бою проходило на свежем воздухе, во дворе гимназии. Рядом располагалась летняя раздевалка с отдельным входом для мальчиков и девочек. Я быстро натянул ифу и мокасины, напоминающие парусиновые туфли для занятий кунг-фу. Выбежал из раздевалки чуть ли не синхронно с Региной.

— Куда идти?

— Я покажу, — бросила на бегу девчонка.

Мощёная камнем дорожка, петляющая меж кустов, вывела нас к площадке для тренировок.

Знаете, в школе из моей предыдущей инкарнации во дворе играли в футбол и баскетбол. Ну, ещё там были всякие рукоходы и турники, беговая дорожка… Зимой она превращалась в лыжню. Здесь же всё смахивает на грёбаный Шаолинь или тренировочный лагерь ассасинов.

Регина остановилась на краю площадки.

Я чуть не врезался в спину своего секунданта.

— Ты чего?

— Не шуми, — процедила ботаничка.

Обширное пространство, сложенное из каменных плит. Стыки очень аккуратные, почти незаметные. Даже трава не пробивается, а это для южных широт показатель.

Весь наш класс, построившись в ряды, стоял по стойке «смирно».

Я не сразу понял, где учитель — настолько этот мужик не бросался в глаза. А когда понял — невольно улыбнулся. Низкий рост, оттопыренные уши, неопределённый возраст и бесформенный ифу, скрадывающий очертания фигуры. То ли ребёнок, то ли персонаж мультфильма, неоднократно пересмотренного мной в детстве.

Надежда стать в строй развеялась подобно утреннему туману.

Учитель развернулся лицом в нашу сторону.

При ближайшем рассмотрении было ему под пятьдесят. Сходство с Чебурашкой исчезло, когда я увидел клиновидную бородку и типично азиатское лицо. Не китаец и не монгол. Даже не кореец. Фиг его знает, как народы перемешивались на планете, где все границы сдвинуты, а мировыми войнами и не пахло…

— Опоздавшие, — тихо произнёс учитель.

Голос показался мне тусклым и безжизненным.

— Это моя вина, — пытаюсь заступиться за Регину. — Я позвал Сенцову в качестве секунданта.

Учитель взмахнул рукой, отсекая оправдания.

— Все приступают к занятию в штатном режиме. Вы двое — три круга по большой беговой дорожке. Полторы минуты планки. Пятьдесят приседаний. И в спарринг. Выполнять.

Гимназисты вместе с наставником принялись отрабатывать ударные связки. А мы с Региной уныло поплелись к школьной ограде.

Я решил, что это не худший вариант…

Вот только большая беговая дорожка была проложена по всему периметру нашего учебного заведения. Почти по всему — за корпуса здания серая лента не заходила.

— Как его зовут? — спросил я, отбежав на достаточное расстояние.

— Мерген-оол, — ответил девушка. — Он тувинец. Называть нужно не иначе как мастер Мерген.

— Запомню.

— И ещё одну вещь запомни, — добавила ботаничка. — Больше всего на свете мастеру Мергену не нравятся опоздавшие. Он… считает своим долгом сделать так… чтобы никто никогда не опаздывал. Если он за нас взялся… будет жесть.

Дальше мы побежали молча — экономили силы.

У меня была хоть какая-то подготовка, но Регина к подобным дистанциям явно не привыкла. Уже на втором кругу моя новоиспечённая подруга чуть ли не выплёвывала лёгкие. Пришлось замедлиться и перейти на неспешный темп. Когда дыхание у девочки нормализовалось, я понял, что всё это — детские забавы. Как и мои самостоятельные тренировки. Мастер Мерген не собирался щадить никого.

Обливаясь потом и хватая ртами воздух, мы финишировали у