Игорь Машлак что было силы ударил кулаком по крышке письменного стола, даже подскочил стакан с недопитым виски.

– Мудаки! – вырвалось у него, когда в телевизоре абсолютно неожиданно проскочили пятнадцать секунд «ОПЕРТИВНОЙ СЬЕМКИ», а потом резко включилась московская студия. Телеведущий с растерянным лицом сообщил, что связь с областным центром потеряна по техническим причинам, и предложил собравшимся в студии вернуться к обсуждению заявленной проблемы после перерыва на рекламу.

Это лишь некоторые телезрители могли наивно полагать, что по окончании рекламы в Останкино примутся обсуждать странное саморазоблачение губернатора. Машлак же, послуживший в ФСБ на ответственных должностях, знал, как работает государственная машина. Столичные акулы голубого экрана грамотно уведут дискуссию в сторону, словно признания и не было. А вот губернатором плотно займутся совсем другие люди, и постараются сделать это без лишней огласки.

– Этот идиот всех сдаст! А себя уже сдал! – Кулак еще раз опустился на стол.

Машлак зло выключил телевизор, швырнул пульт в стену и приложил ладонь к мгновенно вспотевшему лбу. В глазах у него плыло, голова кружилась.

– Черт, черт, черт!

Тщательно выстроенный и, как ему казалось до последнего времени, идеально реализованный план дал сбой. В считаные минуты оказалась пройдена точка, из которой уже нельзя было возвратиться на прежние позиции. И все из-за идиота Радькова! Машлак тяжело задышал, взял себя в руки.

– Из любого положения должен быть выход, – прошептал он, словно гипнотизер, дающий установку. – Должен быть выход. Думай, думай...

Внезапно в глазах бывшего чекиста вспыхнули дьявольские огоньки. Машлак бросился к сейфу, зазвенел ключами. Схватил табельный пистолет и принялся запихивать в карман снаряженные обоймы.

Он даже не стал закрывать сейф и кабинет, выбежал в коридор, слабо освещенный дежурными лампочками, разбил рукоятью пистолета стенд с дубликатами ключей, сгреб в ладонь те, которые ему были нужны, и выскочил из здания.

От близкого леса тянуло гарью. Свет прожекторов размывался висевшим в ночном воздухе смогом. Открылся и полетел в давно не кошенную траву замок с сетчатых ворот склада ГСМ. Машлак забрался в кабину топливозаправщика. Удобное сиденье приняло его и зашипело пневмоподвеской. Кнопка стартера ушла в панель. Заработал мощный двигатель. Седельный тягач двинулся к выезду, увлекая за собой длинную цистерну. Даже сквозь шум работающего мотора Машлак расслышал, как тяжело плещется в ней топливо.

Угонщик сдерживал себя, чтобы не набирать скорость. Топливозаправщик неторопливо катил к выезду с аэродрома. Включенные на дальний свет фары уже обливали дощатую сторожку.

Охранник вышел к воротам и, прикрываясь ладонью от слепящего света, пытался рассмотреть приближающуюся машину. Никаких указаний насчет того, что кто-то должен выехать ночью, не было, пропуск на разрешение выехать никто ему не оставлял.

Машлак затормозил и высунулся из дверцы.

– Чего ждешь, открывай, – крикнул он.

– А, – обрадовался охранник. – Это вы, Игорь Николаевич. А я-то думаю, кто тут ко мне катит.

– Пропуск на выезд завтра утром оформлю, специально для тебя, – пообещал Машлак.

Эта фраза окончательно успокоила охранника. Порядки на аэродроме царили такие, что левые рейсы заправщика со списанным топливом в цистерне являлись правилом, а не исключением. Ну, а то, что на этот раз за рулем сидел сам начальник охраны и машина выезжает не днем, а ночью, – так разное же может случиться. Подвернулся нетерпеливый и осторожный клиент на авиационный бензин, вот и погнали «в ночное».

– Сейчас, Игорь Николаевич. – Охранник принялся ковыряться ключом в замке.

Двигатель заправщика работал неровно, то взвывал, увеличивая обороты, то сбрасывал их. Охранник обернулся слишком поздно: громада заправщика уже надвигалась на него. Он бросил еще не открытую створку ворот, но отскочить не успел. Набиравший скорость седельный тягач снес ворота и припечатал охранника к асфальту. Машлак покосился в зеркальце заднего вида. Вид неподвижно лежащего тела удовлетворил его. Начальник охраны, конечно, мог и просто снести ворота, но охранник наверняка бы тут же позвонил в милицию. Мог и выехать через открытые ворота, но тогда охранник рассказал бы утром о том, кто сидел за рулем. Свидетель же обязан был молчать. «Хватиться» пропажи – угнанного заправщика – Машлак собирался только утром. И все должно было выглядеть как угон.

Тягач, набирая скорость, выскочил на шоссе. Тяжелая машина шла ровно. Дорогу к дому губернатора Машлак знал хорошо, хотя и не часто бывал там. Все же для чувственных встреч с пухлой женушкой Радькова он выбирал другие места.

Заправщик пронесся мимо выгоревшего леса. Остовы обугленных деревьев чернели на фоне задымленного неба. За тягачом клубился густой шлейф из пепла.

– Урод, – прохрипел Машлак, выворачивая руль.

На повороте заправщик занесло. Начальнику охраны аэродрома еле удалось выровнять машину.

– Полегче, – приговаривал Машлак, подруливая.

На гладкой, лучшей в области трассе, ведущей к резиденции главы местной власти, можно уже было выжать из машины все, на что она была способна.

«Успел? Или же этот чудила проскочил раньше меня? – гадал Машлак, мчась по пустой дороге. – Нет, куда ему успеть. По времени все совпадает. Да и спешить он не станет».

Машлак всмотрелся в дорогу, асфальт укрывал выпавший пепел.

– Да, все в порядке. Проехал бы только что, следы бы остались.

Въехав на горку, Машлак затормозил. Тяжелая машина проскрипела тормозами и замерла.

– Хоть и старая, но немцы технику хорошую делают, – ухмыльнулся бывший чекист, поднимая один из рычагов с пола кабины.

Загудел насос, гидравлика опустила упоры и приподняла цистерну с опорной платформы. Седельный тягач выехал из-под емкости с топливом. Теперь он казался неуклюже коротким, но зато вертким – короткое шасси с огромной кабиной. Грузовой «Мерседес» легко скатился в широкий кювет. Машлак погасил фары и выключил двигатель. Вокруг воцарилась гнетущая тишина. Не было слышно ночного пения птиц, не шелестел листвой лес, от деревни не доносился собачий лай. Огонь уничтожил все живое в округе.

Машлак сунул пистолет за пояс и выбрался из машины. Цистерна, замершая на самом верху подъема, смотрелась сквозь дымку гари величественно и грозно, как военный корабль на рейде. Сухая трава под ногами пылила пеплом. Машлак взошел пологим откосом на дорогу, вытащил из бокового отсека на цистерне толстенный гофрированный шланг и размашисто принялся откручивать сливной вентиль. В недрах цистерны жалобно булькнуло, шланг толщиной с человеческую ногу ожил. Из него на усыпанный мелким, как мука, пеплом асфальт мощным потоком хлынул высокооктановый авиационный бензин. Топливо разливалось широким ручьем, подхватывало обугленные листья, несло их с собой с горки. Дорога потеряла свой матово-серый облик, превратилась в блестящую полосу, уходящую вниз, в ночную дымку. В воздухе резко запахло бензином.