— Хм, а почему вы спрашиваете меня об этом? — Гэлбрайт в шоке поднял голову.

— Из чувства праздного любопытства, — допив первый бокал, Сеймур уже наливал себе новую порцию.

— Вы что, хотите, чтобы я развлекал вас во время вечернего аперитива? — словно обращаясь к приятелю, сказал Гэлбрайт.

— Я понимаю ваше душевное состояние, — Сеймур решил замять эту тему, — позвольте мне поделиться с вами своими мыслями по делу Фаркрафта. В конце концов, ваш друг был замечательным человеком, и мне всегда было интересно узнать, как он выражал свои мысли на бумаге.

— Был... — пробормотал его гость.

Перед глазами Гэлбрайта снова промелькнули черты лица Фаркрафта за несколько мгновений до его смерти.

— Вас смущает то, что я говорю о вашем коллеге в прошедшем времени? — господин главный инспектор снова окинул своего собеседника пронзительным взглядом.

— Нет, меня всё устраивает, — сказал Гэлбрайт.

Он подумал про себя, успел ли к этому моменту главный инспектор раздобыть информацию о том, что Фаркрафта больше нет в живых.

— Хорошо, — ответил Сеймур, — в таком случае позвольте мне начать.

И, поставив бокал на прикроватный столик, господин главный инспектор начал излагать гостю свои впечатления от прочитанного материала. Своими жестами, интонацией и внешним видом он сильно напомнил Гэлбрайту его учителя философии, лекции которого ему доводилось посещать почти десять лет тому назад...

Следующее утро инспектор встретил в постели в своей крошечной квартирке. Подробности того, как он вчера смог добраться до своего дома по окончанию аудиенции в доме господина главного инспектора Сеймура, совершенно вылетели у него из головы. Очевидно, что фруктовый ликер, который они тогда пили вместе, пагубно повлиял на память Гэлбрайта. Встав с кровати, он подошел к своему столу. Пачка ксерокопии материала расследования его друга лежала на том же месте, куда он бросил её два дня назад.

Глядя на эти листы, Гэлбрайт вспомнил выдержки из вчерашней речи главного инспектора Сеймура. Кажется, тот говорил что-то об экстраординарном таланте Фаркрафта извлекать смысл из вещей, которые любому другому человеку показались бы в той или иной ситуации совершенно неуместными. Кроме того, молодой инспектор произвёл впечатление на Сеймура тем фактом, что всего лишь словами ему удалось описать свои приключения в местах, где произошла смерть этих четверых, таким образом, что главный инспектор, по его собственным словам, оказался там и увидел всё своими собственными глазами, несмотря на то, что ему прежде никогда не доводилось там быть. «Подумаешь, обычный талант писателя», — подумал Гэлбрайт. Он знал, что его друг всегда подавал надежды войти в мир литературы, но, увы, судьба распорядилась его жизнью таким образом, что Фаркрафту пришлось стать инспектором полиции...

И тут, против его воли, глаза инспектора наполнились слезами. Казалось, будто бы он снова наблюдал за тем, как его друг медленно падает на землю, как его лицо, на котором застыло выражение ужаса, бледнеет прямо на глазах, и как перестает прощупываться пульс... Гэлбрайт вспомнил, что его друга увезли на машине скорой помощи, но вот куда именно его поместили и какова была его окончательная судьба, он уже не мог знать, да и не хотел этого — потому что боялся, что если снова увидит хладный труп своего друга, то может сойти с ума от горя. Нет, подумал он, будет намного лучше, если то событие в переулке останется для него последним моментом, связанным с его самым близким другом...

Кстати, по поводу загадочного происшествия в переулке... Инспектор, умывшись и выйдя на кухню, начал анализировать этот момент — неподвижное отражение, землетрясение и кровавая волна... Если верить словам Фаркрафта, то на самом деле Гэлбрайт просто в панике метался в тупике с зеркалом — иными словами, эти видения не были реальными событиями. Рациональный ум инспектора подсказывал ему, что нет смысла пытаться понять сами видения — вместо этого ему нужно докопаться до сути того, что их вызвало.

Поставив кастрюлю с сосисками на плиту, Гэлбрайт решил опираться на то, что сказал ему тогда его друг — а именно наркотики. Инспектор за всю свою жизнь не принимал ни одного препарата, изменяющего сознание, в чём он был уверен так же, как и в том, что дважды два будет четыре. В таком случае, Гэлбрайту нужно было допустить, что существовала вероятность того, что он мог принять психотропный препараты неосознанно. Это могло бы быть возможно, если бы в пищу, которую он ел вплоть до того момента, кто-то незаметно добавил дозу какого-нибудь галлюциногена.

Выдвинув эту гипотезу, Гэлбрайт вдруг вспомнил, как он читал в какой-то книге (если ему не изменяет память, написанной по ту сторону Железного занавеса), что во Франции был случай, когда специалист по борьбе с наркотиками обнаружил гашиш в пирожном, который подавался по нескромной цене в одном ресторане. И что было ещё хуже, до того, как этот случай был раскрыт, гурманы со всего курорта, где находился этот ресторан, покупали это лакомство в течение нескольких лет. Гэлбрайт до сих пор помнил название этого наркотического блюда, приведенное в тексте — «пирожное Икс».

Инспектор невольно начал вспоминать эту книгу. Маленькая, чуть больше его собственной записной книжки, в твёрдом зелёном переплете, под названием «Слово об отдыхе». На её страницах автор отзывался о феномене рекламы как о некоем «детище сатаны», которое якобы совращает простых смертных на путь грехов. Очевидно, подумал Гэлбрайт, это было типичным образом мышления для жителей коммунистической державы — говорить о капитализме так, как будто это разновидность сатанинской дисциплины.

Слив воду из кастрюли и выложив сосиски на тарелку, Гэлбрайт вернулся к анализу того, что повлияло на вчерашний инцидент в переулке. Итак, наркотики в пище. Что же он тогда ел? Вооружившись ножом и вилкой, инспектор аккуратно нарезал сосиски ломтиками. Вчера он ушел из дома голодным. В баре, куда он зашел позавтракать, он попался на рекламную удочку бармена и заказал пиццу. На деле это оказался отвратительный полуфабрикат, не имеющий ни вкуса, ни запаха. Достойный кандидат на то, чтобы положить туда одну-две таблетки диэтиламида лизергиновой кислоты... Но вот вопрос — с каково такого перепуга бармен это мог бы сделать?

Этот человек хорошо знал Гэлбрайта, который часто посещал его заведение — можно сказать, с самого первого дня, как инспектор переехал жить в дом на Эббаутс-стрит. Неужто и вправду мистеру Андерсону внезапно пришла в