В машине (Барсов приехал на встречу не на своей «БМВ», а взял служебный автомобиль) оба посидели, прокручивая в голове детали разговора. Потом Вениамин проговорил с любопытством:

– Максим Олегович, почему вы всё время молчали? Это ваша обычная манера поведения? Или вы в чём-то сомневаетесь? У вас нет своего мнения?

Калёнов ответил не сразу.

– Упаси меня господь по каждому поводу высказывать своё мнение.

– Хорошая позиция, и всё же?

По его губам скользнула лёгкая усмешка.

– Я как тот удав…

– Какой удав? – озадачился Барсов.

– Из мультика про обезьяну, слонёнка и попугая. Их друг удав произнёс: у меня есть мысль, и я её думаю.

– И какая же у вас мысль?

– Зря я согласился войти в группу.

– Ну, это не проблема, можете выйти в любой момент.

– После того как мне выдали такие секреты? Меня завтра же замочат.

Барсов сел удобнее.

– Вы преувеличиваете. Генерал Зеленов не производит впечатление палача. Надеюсь, вы таки не уйдёте?

– Во всяком случае, не сейчас. Я у вас в долгу. Без вашей помощи я до Шамсуарова не добрался бы так быстро. Хотя я поддерживаю мнение нашего начальника, считающего, что задачу мы не решили.

– Посмотрим, я лично буду держать это дело на контроле. Подонок сыграет в ящик, если продолжит участие в «Розовом слоне».

– Нужно найти и его заказчика в Киеве.

– Найдём. Так что у вас за мысль, которую вы думаете?

Калёнов снова помолчал.

– Господин Зеленов не всё нам говорит.

– А мне показалось – даже больше, чем нужно.

– Смотря с какой стороны посмотреть. С одной стороны, он хочет добиться нашего безоговорочного согласия с тем, что ситуацию в стране можно изменить только такими способами, которые предлагаются. С другой – он многое недоговаривает, особенно в части ответственности за результаты операций. Если мы не справимся, кто ответит? И как? Нас просто посадят в тюрьму или расстреляют?

– Вы и в самом деле преувеличиваете. Но почему вы не задали вопрос самому Зеленову?

– Потому что я хочу посмотреть, как отреагирует на нашу работу народ.

Барсов включил двигатель.

– Поехали.

– Куда?

– На базу, через час там будет Ева, обсудим детали операции.

– Сначала надо разработать стратегию нейтрализации всей цепочки коррупционеров.

– Вот и начнём с этого. Пока доедем до базы, все необходимые персоналии будут переданы.

Дальше ехали молча.

Обсуждение задания затянулось до вечера.

После получения всей информации о полицейских чиновниках, без колебаний пожелавших убрать с дороги лейтенанта Бенусова, Барсов, Калёнов и Ева Лузгина потратили немало энергии и умственных усилий, прежде чем пришли к единому пониманию того, как достичь цели с нулевыми потерями, после чего ещё час обсуждали детали операции. Решено было провести операцию в четыре стадии третьего июня, сразу после приземления самолёта из Грозного с делегацией генерального прокурора Чечни на борту.

Группу разбили на четыре отряда численностью от трёх до семи человек, поручив командиру каждой разобраться со своим объектом. Первым, нацеленным на «уговоры» генпрокурора Дзагоева, за которым тянулся достаточно грязный след тёмных дел, взял командование на себя Барсов. Второй поручили Яшутину, изучив его послужной список и оценив последний рейд на Украину. Его группа должна была нейтрализовать прокурора ЦАО Царнаева.

Третья группа под командованием капитана Алексеева должна была научить «жить по правде» заместителя начальника УВД Липяго. Виновника всех этих мероприятий младшего Дзагоева приговорили к безусловной ликвидации, поручив это дело лейтенанту Виткеру.

Четвёртой группе давалось задание выйти непосредственно на начальника Следственного комитета, и Барсов призадумался, прикидывая, кто из его проверенных оперативников сможет выполнить задачу.

– Я тоже хочу принять участие в операции, – сказал немногословный Калёнов. – Поручите начальника Комитета мне. Тем более что я знаю этого человека.

Барсов и Ева посмотрели на него с одинаковым любопытством.

– Старого или молодого? – хмыкнул Барсов.

– Нового.

– Откуда вы его знаете?

– Это сын генерала Бескудникова, бывшего начальника Калининградского военного округа. Я встречался с обоими в Калининграде.

– Когда?

– Достаточно давно, больше десяти лет назад.

– Тогда вам нельзя поручать эту операцию.

– Наоборот, это может сыграть нам на руку, – возразила вдруг Ева.

Оба посмотрели на неё: Калёнов задумчиво, Барсов с удивлением.

– Почему вы так думаете?

– Я тоже знаю младшего Бескудникова, он консультировал наших парней в одном спорном деле. Мне он показался жёстким, но рассудительным человеком. Предлагаю поручить контакты с Бескудниковым нам обоим.

Барсов перевёл взгляд на Максима Олеговича, лоб которого прорезала вертикальная морщинка.

– Надо тщательно взвесить…

– Уверена, мы справимся, – перебила его женщина. – Мне почему-то кажется, что глава СК не знает всех деталей следствия по делу лейтенанта Бенусова. Его дезинформировали. Мы исправим ситуацию, и нам легче попасть на приём к Бескудникову.

Барсов неопределённо покачал головой, размышляя и одновременно отгоняя мелкую ревнивую мыслишку.

– Во-первых, я не верю, что он адекватно отреагирует на ваши… наши аргументы. Во-вторых, в случае неудачи вы сразу подставите всю группу. Не нужно большого ума, чтобы проанализировать ликвидацию цепочки Липяго – Царнаев, сопоставить с вашим рандеву с Бескудниковым и сделать вывод о существовании ГОН.

Глаза Евы сверкнули иронией.

– Мы все рискуем, товарищ майор, в том числе и в случае неудачи любого другого подразделения. Однако считаю необходимым использовать шанс мирного исхода. Вот если Бескудников не отреагирует как нам надо, тогда и подумаем об устранении.

Барсов покатал по столу карандаш; совещались в его кабинетике в учебном корпусе на базе, подстраховавшись устройством от подслушки.

– Максим Олегович?

– Ева права, – сдержанно ответил Калёнов. – Начинать следует с визита в Комитет, предварительно поставив его под аудиоконтроль. Уже через час после визита будет известно, какое решение примет господин Бескудников.

– Если он вас сразу не арестует.

Калёнов и Ева переглянулись. У обоих опустились уголки губ – совершенно одинаково, словно они были братом и сестрой, выражая удивительное чувство внутренней свободы.