И, конечно, Палаццо. К сожалению, они не смогут прийти — вежливое письмо от Карло и Марии, лично подписанное, в котором они желали им много счастья и извинялись, что праздник совпадал по времени с их традиционной поездкой в Италию. Они отправят подарок и цветы, но это правильно, что они не придут. Они были слишком высоки, они бы всех затмили и смутили. И мама Дейдры, которая могла говорить с кем угодно, стала бы обсуждать с ними карьеру Десмонда в компании. Она бы узнала, что Десмонда никогда не повышали, а один раз даже уволили. Это бы несколько не совпадало с тем, что рассказывала ей дочь.

Фрэнк Квигли и его жена Рената Палаццо сказали, что с радостью придут. Дейдра подумала, что Фрэнк все-таки неплохой парень, хотя его и несправедливо повысили по службе еще даже до женитьбы на принцессе Палаццо. Казалось, он всегда знает, как повести себя. Даже в день их свадьбы, когда он был свидетелем со стороны жениха, он смог решить любую проблему.

Приедет и отец Херли, который сказал, что это прекрасная возможность лично поздравить пару, чей брак оказался таким удачным. Дейдра знала, что может положиться на отца Херли, он всегда найдет что сказать.

И, конечно, приедут друзья из Ирландии. Они заранее назначили дату. Была опасность, что ее брат Джерард не приедет, но Дейдра позвонила ему и с таким удивлением и болью в голосе поговорила с ним, что его планы поменялись. Она так и сказала ему напрямую, что если семья не собирается на серебряную свадьбу, то смысла праздновать нет.

— А семья Десмонда будет? — спросил Джерард.

— Дело не в этом, — ответила Дейдра.

Конечно, приедет мама и Барбара. Они сделают себе длинные выходные, приехав в четверг. Они пойдут по магазинам, а муж Барбары даже совместит визит с делами. Это он мог делать всегда.

Когда они приедут, то смогут посидеть на Розмери-Драйв вечерком и пропустить по стаканчику. Потом они пойдут в церковь, где состоится служба, посвященная важности брака в целом, но священник специально упомянет о чете Дойлов. Позовут отца Херли, который венчал их, чтобы он сказал несколько слов. Потом они будут фотографироваться и поедут назад на Розмери-Драйв, чтобы там праздновать с шампанским.

В 1960-м не было шампанского, но Дейдра не позволит этим омрачить воспоминания. Если она хочет стать самой красивой, то ей нельзя хмурить лоб. Она говорила себе, что нет необходимости хмуриться, потому что все пройдет прекрасно. Но даже если и нет… Нет-нет, никаких морщинок.

В статье предлагалось составить план действий и нарисовать график. Это Дейдра делать просто обожала. Она очень любила составлять расписания и планы. Она уже составила свой план праздника.

Десмонд печально покачал головой, но мужчины не понимали, как должны организовываться праздники. Или, возможно, подумала Дейдра со злобой, некоторые мужчины и понимали, и у этих мужчин все получалось. А такие мужчины, как Десмонд, которые не достигли высот в «Палаццо», уходили работать в магазин на углу. Такие мужчины не понимали.

Дейдра вела свой учет, она знала, что у нее ровно сто десять дней. И только она подумала об этом, как зазвонил телефон. Это была ее мама.

Мама звонила через выходные по воскресным вечерам. Она не любила писать письма, поэтому эти разговоры сопровождали Дейдру по жизни. Она помнила все, о чем говорила мама, даже держала рядом с телефоном блокнот, чтобы записывать имена всех ее партнеров по бриджу, названия всех вечеринок, на которые ходили Барбара и Джек, или концерты, на которые Джерард водил маму. Иногда миссис О’Хейген восклицала, что у Дейдры удивительная память на такие мелочи. На что дочь отвечала, что это совершенно нормально — помнить детали жизни своей семьи. Едва ли она стала бы замечать, что мама не помнила имена ее друзей, никогда не интересовалась «Палаццо» или еще чем-либо, о чем рассказывала Дейдра.

Услышать маму в середине дня в будни было неожиданно.

— Что-то случилось? — спросила она сразу же.

— Нет, ты говоришь как твоя бабушка. Мать Кевина всегда начинала разговор с вопроса, не случилось ли чего.

— Я имела в виду, что обычно ты в это время не звонишь.

— Я знаю, знаю. Просто я в Лондоне и хотела спросить, не могу ли заехать и навестить тебя.

— Ты в Лондоне! — закричала Дейдра. Она окинула взглядом комнату: все было завалено бумагами Десмонда — планами, проектами, записками. Этот маленький магазинчик, дела которого он сейчас вел, гораздо сильнее занимал его мысли, чем «Палаццо». Сама она в халате, в доме не убрано. Она с ужасом посмотрела на дверь, словно ее мать вот-вот должна была оказаться на пороге.

— Да, я только что прилетела. У вас такое прекрасное метро. Привезет просто к порогу дома.

— Что ты делаешь в Лондоне? — Дейдра говорила почти шепотом. Если мама приехала за три месяца до юбилея свадьбы, означало ли это беду?

— Да так, просто заехала… Маршрут лежит через Лондон.

— Маршрут? Какой маршрут?

— Я же тебе рассказывала… Я всем рассказывала.

— Ни про какой маршрут ты мне не рассказывала.

— Да нет же. Хотя, возможно, я не тебе это говорила.

— Мы разговариваем всю мою жизнь, мы говорили четыре дня тому назад.

— Дейдра, дорогая, что-то не так? Ты такая странная. Словно хочешь поссориться со мной.

— Я не знаю ни про какой маршрут, куда ты едешь?

— Вначале в Италию, потом на корабле из Анконы…

— Куда ты направляешься?

— Много куда… Корфу, Афины, Родос, Кипр, кое-куда в Турции…

— В круиз? Мама, ты едешь в круиз?

— Думаю, что это слишком громкое название.

— Но звучит очень грандиозно.

— Будем надеяться, что там не слишком жарко, может, сейчас не самое лучшее время, чтобы ехать.

— Так зачем ты едешь?

— Потому что настало время, в любом случае хватит об этом. Мы встретимся?

— Встретимся? Ты приедешь сюда?

Мама рассмеялась:

— Спасибо большое, ты очень гостеприимна. Но вообще-то я не планировала ехать аж до Пиннера. Я рассчитывала, что ты приедешь сюда и мы сможем сходить пообедать или выпить вместе кофе.

Дейдра ненавидела, когда Анна говорила «аж до Пиннера», это звучало оскорбительно, как будто их место было дырой. А тут еще ее мать, которая приехала из Дублина, Боже правый, которая вообще не знала, где что расположено, и она говорила то же самое.

— Где ты остановилась? — спросила она, стараясь не показывать раздражение.

— Я остановилась в отеле в центре, в самом центре, в двух минутах ходьбы от Пикадилли.

— Я знаю, как проехать туда, — сказала Дейдра.

— Тогда здесь в баре в полвторого? Ты успеешь?

Дейдра оставила Десмонду записку на столе. Она никогда не знала, придет он днем или нет. Фрэнк Квигли сказал, что для такого менеджера, как Десмонд, не будет проблем с увольнением и всей этой волокиты с выплатой неустоек и компенсаций. Все должно закончиться к тому моменту, когда наступит день праздника. Дейдра поднялась наверх и надела свой лучший костюм. Волосы были грязными, она планировала вымыть их попозже, а теперь не было времени. Ее хорошая сумка в ремонте, на руке — некрасивая повязка, потому что она обожглась о плиту, а поменять повязку должен только врач.