Офицеры дружно поднялись и вышли в коридор.

Оставшись один, Волостнов взял ручку и после секундного колебания принялся писать:

«Председателю Президиума Верховного Совета СССР т. Калинину М. И.

от майора Волостнова

Льва Федоровича,

начальника управления НКВД Вологодской области

Заявление

Прошу Вас отменить обвинительный приговор гр. Михаилу Ивановичу Аверьянову, осужденному по 58 ст., часть 1а, в связи с исключительными обстоятельствами…»

Изложив суть дела, он размашисто расписался. Облегчения не почувствовал, наоборот, откуда-то возникло ощущение, что взвалил на плечи очередную ношу. Выдержать бы… Потом перечитал письмо и, вызвав секретаря, распорядился:

– Отправь немедленно в Москву!

Сентябрь 1942 года

– По нашим оперативным данным, первоначально немцы планировали захватить большую излучину Дона, а точнее, Волго-Донской перешеек и Сталинград, – уверенно принялся докладывать Василевский и провел концом указки по карте, на которой красным цветом были обозначены расположения советских фронтов, а немецкие группировки выкрашены черным. Сталин стоял рядом и внимательно слушал. – В этом случае они заблокировали бы транспортные сообщения между центральными районами Советского Союза, а также перекрыли бы дорогу на Кавказ. Это бы, в свою очередь, позволило немцам создать мощнейший плацдарм для дальнейшего продвижения к бакинской нефти и пробить дорогу в Среднюю Азию.

Верховный главнокомандующий слегка кивнул:

– Все так, но сейчас продвижение немцев существенно замедлилось. Что вы на это скажете, товарищ Василевский?

– Так точно, товарищ Сталин. Немцы забуксовали, их войска истощены. По нашему мнению, сил для дальнейшего наступления у них просто нет. Через неделю-другую они просто увязнут в оборонительных боях.

– А как обстоят дела с операцией «Ураган»?

– Операция «Ураган» уже разворачивается. Благодаря слаженному действию трех фронтов – Юго-Западного, Сталинградского и Донского – мы навязываем немцам свои действия и сужаем кольцо. По данным фронтовой разведки, Паулюс предложил Гитлеру выходить из окружения в юго-восточном направлении. Надо признать, что у него имелся бы шанс, но Гитлер отклонил это предложение и приказал ему удерживать Сталинград и дожидаться помощи извне. Немцы уверены, что мы не можем провести наступление после многомесячных тяжелых боев. И здесь они ошибаются! Общая задача фронтов состоит в том, чтобы отразить деблокирующий немецкий удар и сузить кольцо окружения в городской черте Сталинграда.

– Очень разумно, – согласился Сталин. – Надеюсь, что так оно и будет. Как называется деблокирующая операция немцев?

– «Винтервиттер».

– И что оно означает?

– «Зимний шторм», товарищ Сталин.

– Хм, вижу, что немцы не без юмора. Мы назвали свою операцию «Ураган», а они – «Зимний шторм». Каковы данные фронтовой разведки?

– Из-под Воронежа немцы сняли две пехотные дивизии и перебросили их под Сталинград, чем значительно ослабили фронт. Думаем использовать их оплошность… Хотелось бы отметить, что военная разведка и контрразведка действуют весьма слаженно, информация о расположении группировок немцев поступает весьма своевременно. Военной контрразведке «СМЕРШ» удалось дезинформировать немецкое командование, и немецкий Генеральный штаб просмотрел, что в районе Сталинграда мы собираем мощнейшую группировку.

– Значит, военная контрразведка на этом участке фронта свою задачу выполнила?

– Так точно, товарищ Сталин!

– Тогда переключите внимание «СМЕРШа» на другие участки фронта.

– Есть, товарищ Сталин!

Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и в комнату уверенно вошел майор Тарасов.

– Можно?

– Павел Павлович, – невольно удивился Волостнов, увидев гостя. – Ты бы хоть предупредил, что приезжаешь, мы бы тебя встретили.

– Решил не беспокоить, – весело произнес Тарасов, пристально посмотрев на майора. – Давно хотел приехать, посмотреть, как работают в одном из лучших управлений.

– Спасибо за лестную оценку, стараемся! – сдержанно ответил Волостнов, пожимая крепкую руку Тарасова.

– Тут в нашей организации наблюдаются серьезные перемены, – продолжал Павел Павлович, присаживаясь на свободный стул. – Планируют вновь восстановить народный комиссариат государственной безопасности.

– Вот как… А кого видят народным комиссаром?

– Меркулова Всеволода Николаевича, нашего прежнего начальника… Я к тебе приехал неофициально, но мне поручено узнать, что ты думаешь о своем возможном назначении, скажем, в Москве?

– Честно говоря, ничего не думаю, – честно признался Волостнов. – А потом, не хотелось бы как-то все вдруг бросать и ехать. Мне нужно завершить дела.

– Вежливый отказ… – понимающе кивнул Тарасов. – Где-то я тебя даже понимаю. Ты здесь хозяин, а там в Москве у тебя будет полно начальства, и все под боком! Твой ответ не отразится на карьере, работать ты умеешь, буквально сил не жалеешь, я бы даже сказал, на износ работаешь. Таких людей руководство ценит, а коллеги уважают. Я тебе даже больше скажу, на столе у народного комиссара лежит приказ о присвоении тебе полковника. Но вот в следующий раз могут в Москву уже не позвать.

– Не расстроюсь, кому-то и в провинции нужно служить, – сдержанно заметил Волостнов.

– Меркулов собирает под свое крыло всех людей, на которых он мог бы положиться. Что это за аппаратные игры, я не знаю и не хочу знать… Этот наш с тобой разговор забудь. Считай, что его не было. Как твой подопечный Аверьянов?

– С ним все в порядке. Живет со своей женщиной. Каждый день «под честное слово» ходит в спецкорпус отмечаться. – Предупреждая возможный вопрос, майор добавил: – Еще ни разу не подвел. К нему у меня претензий нет, а держать его в изоляторе тоже не имеет смысла, вдруг его захотят увидеть, послать связного? Тогда что? А так – наведут справки и узнают, что он живет с женщиной и ребятней уже давно, а не со вчерашнего дня.

– Лев Федорович, – недовольно покачал головой Тарасов, – погубит тебя когда-нибудь твоя доброта.

– Павел, я ведь не для всех добрый, – заметил Волостнов. – К диверсантам и шпионам я жесток. А вот к таким людям, как Аверьянов, отношусь с сочувствием. В чем его вина? В том, что он расстрелял все патроны во врагов и не оставил для себя последнего? Да таких, как он, сотни тысяч наберется! Никогда не поверю, что все они враги Советской власти и предатели.

– Не будем развивать эту тему, – помрачнев, сказал Тарасов, – слишком уж она острая. Так до многого можно договориться… Я тебе вот еще что хотел сказать, операция «Барин» свою задачу выполнила, и руководством принято решение ее закрыть.