— Хорошо, — сказал он вслух. — Я вернусь с официальным запросом.

— Милости прошу, — Римша встал, давая понять: пора заканчивать визит.

Руки на прощанье он не подал, чему Сергей был только рад.

Сдержанно кивнув друг другу, они расстались, как противники на безрезультатно закончившейся дуэли, когда выпущенные из пистолетов пули волею судьбы просвистели мимо, а повторные выстрелы не предусмотрены правилами.

Выйдя из «Гелиоса», Серов испытал облегчение, словно выбрался из духоты телефонной будки, откуда вчера вечером ему звонил Эмиль. Ну вот, повидались с Римшей, обменялись с ним любезностями, и теперь можно составить некоторое представление о механизме хищения денег оборотистым Рыжовым, вступившим в сговор с Иосифом Абрамовичем. Вернее, дополнить, так сказать, умозрительную картину, которую, к глубокому сожалению, к делу не пришьешь и на этом основании не наденешь на запястья Римши, украшенные золотым «Роллексом», стальные браслеты наручников.

Не заезжая к себе, Сергей направился в Росбюро Интерпола, где служил его добрый знакомый, подполковник Бушуев. На счастье, тот оказался на месте.

— О! — при виде Серова воскликнул он. — Какая редкая птица залетела в наши края. Ты по делу или решил наконец навестить старого приятеля?

— Привет, Алексей Владимирович, — Сергей пожал ему руку и виновато улыбнулся. — По делу я, по делу. Возникла тут одна любопытная ситуация, а без вашей помощи разобраться в ней вряд ли сумею.

Выслушав историю исчезновения Трапезникова и Рыжова, подполковник Бушуев задумчиво потер гладко выбритый подбородок.

— Попробуем навести справки, только ты мне дай официальный запрос. И обязательно с их фотографиями.

— Сделаю.

…Остаток дня прошел в мелких делах и повседневных заботах, которых у каждого сыщика пруд пруди. Бумажный вал захлестывал, но как обойтись без документации?

В канцелярии уже ждал ответ на срочный запрос в Главный информационный центр. Серов принес пакет в свой кабинет и вскрыл с таким чувством, с каким вскрывал в детстве коробку с долгожданными подарками.

Предчувствие не обмануло; внутри лежали сделанные в следственном изоляторе фотографии и справка на Валерия Митовича Папуа, полтора десятка лет назад осужденного в Грузии за совершение разбойных нападений. Еще указывалась его дакгоформула, но сейчас она не интересовала Сергея — это дело экспертов. Жаль, что ГИЦ более ничем не располагал.

Серов взял фото и начал разглядывать лицо Папуа. Что же, Эмиль описал его довольно точно, но действительно ли это — неуловимый Самвел?

Минуточку, кого же ему так напоминает фото в профиль? Сергей бросил карточку на стол и закрыл глаза, медленно восстанавливая в памяти картину того трагического дня, когда он увидел, как из разбитого окна вылетело женское тело с развевающимися на ветру волосами. Потом он вбежал под арку, свернул за угол и заметил выскочивших из подъезда двух мужчин. Один был очень похож на Папуа-Самвела! Особенно в профиль. Точно!

Или он подгоняет факты под собственные измышления? Да нет же, нет, натренированная память не может его обмануть, однако проверить ее тоже не мешает. Надо передать дактоформулу криминалистам: пусть они еще раз тщательно посмотрят пальцевые отпечатки, снятые в квартире Трапезниковых.

Открыв глаза, он взял со стола фотографию Папуа и бережно спрятал ее в бумажник.

Кстати, а не пора ли потревожить приятеля да налоговой полиции? Говорят, одна удача притягивает другую, как и несчастья чередой следуют друг за другом. И он набрал знакомый номер.

— Привет! Порадуешь чем или нет?

— Серега, ты у мертвого закурить выпросишь, — тоскливо отозвался приятель. — По-моему, ты как раз из тех мужиков, с кем женщине проще переспать, чем объяснить, что она его не хочет.

— Хватит любезностей, — засмеялся Серов. — Лучше скажи прямо: тебе задали нелегкую задачку, а ты, как человек верный чувству долга и дружбы, не смог отказаться. Ну, не тяни.

— Нашел я один валютный счет, на шестьдесят пять тысяч долларов. Все деньги он снял накануне исчезновения.

— В каком банке?

— Подробности при встрече, — уклонился от ответа приятель. — Загляни на днях, может быть, еще что проклюнется…

«Шестьдесят пять тысяч по сравнению с пятьюдесятью миллионами — плевок! — подумал Сергей, положив трубку. — Но знаменателен факт: денежки сняли со счета перед загадочным исчезновением Льва Александровича Трапезникова! И мне очень хотелось бы знать — сколько у него было таких счетов?..»

Ночью Серову привиделся странный сон, будто он блуждает по сырым затхлым подземельям, спускаясь по осклизлым ступеням все ниже и ниже, туда, где в мрачных подвалах стоит черная недвижная вода. На ее поверхности плясал слабый луч его фонаря, и, казалось, вода притягивала и жадно поглощала свет, стремясь оставить дерзнувшего спуститься сюда в темноте, чтобы он потерял ориентацию и стал ее легкой добычей. Испуганный вскрик, плеск сомкнувшейся над головой грязной воды, и в подземельях вновь воцарится тишина, прерываемая лишь стуком капель, срывавшихся с причудливо изогнутых труб насквозь проржавевших коммуникаций. И он, объятый животным страхом, рванулся наверх — к свету, солнцу, теплу, людям, прочь из мертвенного подземелья, похожего на склеп…

Сон оставил неприятное ощущение. Однако за окном сияло голубизной небо — на нем не осталось и следа лохматых туч, — ласково пригревало солнце, обещая теплый, но не знойный день. На кухне уже фыркал чайник и аппетитно шкворчала сковорода — тетя Клава жарила гренки. И сон показался не столь уж зловещим, а вскоре и вообще забылся.

Сергей встал, размялся и привычно взялся за гантели: в юности он занимался многими видами спорта — играл в футбол, выступал на ринге, боролся, бегал на лыжах, отлично плавал, — однако все осталось в прошлом, и теперь он старательно поддерживал форму. Предметом особой его гордости был удивительно сильный жим кистью, развитый настойчивыми специальными упражнениями. Еще в детстве, прочитав книгу Джека Лондона «Морской волк», герой которой мог раздавить в кулаке сырую картофелину, превратив ее в жидкую кашицу, Серов задался целью научиться делать то же самое. И немало преуспел — по крайней мере если картофелина, сжатая его рукой, не превращалась в кашицу, то, не выдержав натиска, крошилась на мелкие части. Не избежал он и модного увлечения рукопашным боем, а затем кун-фу, где тренеры прочили ему большое будущее, но и это тоже осталось в прошлом. Теперь только зарядка, гантели, прыгалки…

После душа он вышел на кухню. Поцеловал колючую щеку отца — по давно укоренившейся привычке старик брился только после завтрака, — потом морщинистую щеку тети Клавы и сел на свое обычное место за общим столом. Завтракали в молчании. Единственно, отец, бросив взгляд на часы, заметил:

— Ты сегодня не торопишься на службу?

— У меня встреча, папа.

Иван Сергеевич понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Когда Сергей выпил кофе и съел гренки, тетя Клава спросила: