Бубеннов Михаил Семенович (1909–1983)

Всем лучшим в своей жизни Б. обязан лично товарищу Сталину.

Мало кем замеченный провинциальный беллетрист в довоенное время, мало чем отличившийся сотрудник дивизионной и армейской газет в дни Великой Отечественной, он после демобилизации поселился в Риге, откуда и направил в журнал «Октябрь» первую книгу романа «Белая береза». Ее в 1947-м напечатали, и на полученный гонорар осенью того же года Б., — как рассказывает его приятель И. Дроздов, — «снял угол в частном доме где-то под Москвой».

Как вдруг телефонный звонок: «Здравствуйте, Михаил Семенович! С вами говорит Сталин. Прочитал ваш роман „Белая береза“. Замечательную вы написали книгу! Мне думается, это лучшая книга о войне. Поздравляю вас, товарищ Бубеннов. От души поздравляю!» А после паузы пошли еще и участливые вопросы: «Как вы живете, Михаил Семенович? Есть ли у вас квартира? Какая у вас семья?» Услышав в ответ, что квартиры нет, Сталин будто бы молвил: «Такой писатель, как вы, достоин того, чтобы иметь хорошие условия жизни. Я позвоню в Моссовет, попрошу предоставить вам квартиру. Завтра наведайтесь к председателю Моссовета — он что-нибудь для вас сделает».

Б. наведался и уже через малое время поселился в престижном доме напротив Третьяковки. В квартире, — продолжает мемуарист, —

четыре комнаты, и кухня больше любой из комнат, а по коридору можно кататься на велосипеде. Сталин же подарил ему и дачу в поселке «Внуково». Умел «отец народов» одаривать, щедрость проявлял восточную[486].

В достоверности этого рассказа можно, разумеется, усомниться. Однако же вот и Д. Шепилов вспоминает, что

Сталин интересовался жизненным путем Бубеннова. Поддержал его роман на первую премию. При обсуждении этого вопроса на Политбюро Сталин интересовался его здоровьем. Узнав о болезни Бубеннова, предложил мне организовать его лечение. «И не под Москвой. На юг его отправьте и лечите хорошенько»[487].

И уж что действительно точно известно, так это то, что после Сталинской премии 1-й степени (1948) переиздания «Белой березы» на языках народов СССР и стран народной демократии хлынули бурным потоком, а Б. проснулся не просто богатым, но был еще и введен в редколлегию журнала «Новый мир», где, по свидетельству современников, неустанно «бодался» с либеральничающими главными редакторами — сначала с К. Симоновым, затем с А. Твардовским[488].

И тайны из своих «боданий» не делал. Наоборот. Стоило, например, «Новому миру» опубликовать роман В. Катаева «За власть Советов» (1949. № 6, 7, 8), как Б., выждав несколько месяцев, отправил уничтожающую этот роман статью в «Правду». И снова очередной звонок:

— Говорит Сталин. Здравствуйте, Михаил Семенович! Из «Правды» мне дали вашу статью о Катаеве. Очень вы хорошо написали. В статье содержится анализ не только романа «За власть Советов», но и стиля писателя, его художественного метода, если вообще у таких писателей есть художественный метод.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович, но статья большая, и я напрасно послал ее в «Правду».

— Да, верно, статья большая, но, я полагаю, редакция найдет для нее место. Попрошу, чтобы напечатали без особых сокращений[489].

Она такой и вышла — несколькими подвалами в двух номерах газеты (16 и 17 января 1950 года), причем с подстрочным примечанием: «Редакция „Правды“ полностью согласна с оценкой романа В. Катаева „За власть Советов“, данной в публикуемой сегодня статье тов. М. Бубеннова». Так что всем было понятно, кто на самом деле стоит за этой беспрецедентной публикацией, как тремя годами позже никто не сомневался, по чьему личному распоряжению в той же «Правде» (13 февраля 1953 года) появилась разгромная статья Б. о романе В. Гроссмана «За правое дело», напечатанном, напомним, опять-таки в «Новом мире», где Б. состоял членом редколлегии.

Так сложилась репутация сталинского фаворита; ведь М. Булгакову и Б. Пастернаку вождь звонил по одному разу, а тут, получается, трижды. И этой репутации было достаточно, чтобы Б. сходили с рук и самые вызывающие непотребства в быту, и самые вызывающие публичные провокации. Да вот, один лишь пример, 27 февраля 1951 года «Комсомольская правда» поместила его наиболее, пожалуй, знаменитую статью «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?», сразу оцененную читателями как юдофобская («Нередко за псевдонимами прячутся люди, которые антиобщественно смотрят на литературное дело и не хотят, чтобы народ знал их подлинные имена. Не секрет, что псевдонимами очень охотно пользовались космополиты в литературе»). 6 марта Б. репликой возразил К. Симонов в «Литературной газете», 8 марта за Б. в «Комсомольской правде» вступился М. Шолохов, после чего 10 марта Симонов не только публично ответил Шолохову, но еще и пожаловался Г. Маленкову. Дискуссия была остановлена, и, — как вспоминает Симонов, — в марте 1952-го на одном из заседаний Комитета по Сталинским премиям Сталин брюзгливо сказал: «В прошлом году уже говорили на эту тему, запретили представлять на премию, указывая двойные фамилии. Зачем это делается?.. Зачем насаждать антисемитизм?»

Прошел, однако же, еще год, Сталин умер, и звезда его любимчика закатилась так же стремительно, как и всходила. Сталинскую премию за вторую книгу «Белой березы» (1952) он получить уже не успел, от ключевых позиций в литературе его оттеснили, на II съезде писателей (1954) не избрав даже одним из 36 членов президиума правления. Началась растянувшаяся на десятилетия опала, которую не прервали ни обиженные письма Б. в родной ЦК, ни написанные им на нужную тему романы «Орлиная степь» о покорении целины (Октябрь. 1959. № 7–10), «Стремнина» об индустриализации Сибири (Москва. 1970. № 1–2).

Как он переживал эту опалу, свидетельств у нас нет. Но стоит внимания, что собрания сочинений Б. на склоне дней все-таки дождался и что «Белая береза», совсем, казалось бы, забытая, теперь время от времени переиздается в книжной серии с говорящим названием «Сделано в СССР».

Соч.: Собр. соч.: В 4 т. М.: Современник, 1981–1982; Светлая даль юности. М.: Современник, 1986; Белая береза. М.: Вече, 2009, 2012, 2014.

Булгакова (урожд. Нюренберг) Елена Сергеевна (1893–1970)

28 февраля 1929 года, на масленицу, Елена Сергеевна познакомилась с Михаилом Афанасьевичем, 4 октября 1932 года они оформили свой брак, а 10 марта 1940 года Булгаков скончался, и время, простершееся между этими событиями, — главное, чем Б. нам памятна. Но ее жизнь оказалась длинной, и нелишне вспомнить, что женская (читай: любовная) биография Маргариты продолжилась и после смерти Мастера. Уже к концу 1940-го она — то ли поочередно, то ли почти одновременно — вступила в романтические отношения с А. Фадеевым и В. Луговским, каждый из которых был моложе ее на восемь лет.

Не входя, разумеется, в деликатные подробности, Б. в