Или ты намекаешь, что в неведомом храме и чернослив благородным котам дают? Тогда на. Гляди ты, съел. Никогда не видел, чтоб кот ел чернослив. Однажды видел, что кот арбузную мякоть ест, а траву всякую и цветы — это запросто. Может, с тобой соленым огурцом поделиться? Нет, пожалуй, не буду. А то сейчас огурец, потом молоко, и что в результате? Нет, я его сам съем. И можешь не настаивать. На вот тебе еще кусочек курятины — и хватит.

Сегодняшний день я отдыхаю, читаю полученные письма и газеты, а серьезными делами займусь завтра. Хотя надо поглядеть на чертежи винтовок. Нет, все же отложу на более поздний срок.

Так я и сделал. Читал полученные письма (а их оказалось аж три — от Валерия, от казанских знакомых и опять по ошибке на Захолмскую улицу), раскладывал вещи на их обычные места, топил печки, кормил Левчика и все такое прочее вершил. Но ощущение у меня было на душе такое вот… Сейчас сформулирую. Подобное я испытывал, когда по делам службы бывал во внутренней тюрьме на Дворянской улице. Чтобы попасть в некоторые камеры, нужно пройти через ряд запирающихся решеток. Идешь туда, и регулярно за тобою щелкают замки, отрезая тебе путь назад, к свету. Идешь оттуда — за тобой продолжают щелкать замки, отрезая тебя от подземных ужасов.

Вот и сейчас я ощущал себя так, словно за мной закрылась решетка и язычок замка с лязгом встал на место.

Последующие дней десять слились в какой-то сплошной поток дел. Туда, сюда, за этим, за тем, за следующим. Решить то. Решить это. Сходить туда-то. Ей-ей, в прошлом году все как-то тихо и мирно протекало, без спешки и суеты. Остановилось это демоново колесо забот и деяний только дня за три до планируемого отъезда. Тогда я ощутил, что осталось-то всего ничего: отнести Левчика к соседям, закрыть дом и погрузиться в такси, идущее на набережную. То есть дела на последнее утро, поскольку пароход отходил в полдень.

Вещие сны не приходили, снилась только всякая ерунда. Поэтому оставшиеся два дня я занимался только текущими делами по хозяйству. Попытки стратегического планирования упирались в недостаток информации. Как добраться до озера, я уже знал и даже нашел еще один способ туда попасть. В письме из Казани был адрес одной транспортной конторы, которая занимается автоперевозками на север. У нее есть регулярные (опять же относительно регулярные, но раз в две недели точно) перевозки на Арск, Уржум и окрестности. Поэтому мне придется заплатить за мои места багажа и протрястись 250 километров. Мне уже заплатили аванс за книгу, так что это не катастрофично для финансов. Попробую еще сбить цену в связи с возможностью магических услуг по дороге, но даже если не собью, тоже выдержу. А дальше передо мной несколько километров по Уржумке и два десятка километров Нократа до буйского устья. Может, местный житель меня на своей лодке туда отбуксирует за скромную сумму. Так что даже в случае неудачи с плаванием по предыдущему варианту возможность добраться есть.

Опасность тех краев с точки зрения хищников, тварей Дурных болот — это можно решить только на месте.

А вот как найти портал на озере и что делать дальше — это непрогнозируемо до сих пор. Особенно то, что делать с Не-мертвым. Я даже иногда подозревал, что нужно просто погибнуть в его логове, и это что-то даст. Такие размышления приносили подъем давления, но никакого ответа не давали. Поэтому я оставил их до получения какого-то ответа свыше. Или наития, как в пещере с филактерией.

Поэтому лучше было отдохнуть, и я отдыхал. Читал когда-то нравившиеся книжки, гулял с Левчиком по саду, вспоминал о хороших сторонах прежней жизни. Музыку слушать почему-то не хотелось. Когда поступил заказ на лечение, долго боролся с искушением отдать его знакомому, но преодолел его и поехал. И дополнительно устрашил пациента тем, что уеду на месяц, а то и больше, так что пусть боится этого и до моего возвращения не пьет. А то придет в казначейство еще не протрезвевшим — и не видать ему желанного поста как проштрафившемуся. Ибо некому будет его быстро приводить в норму. Я уже рассказывал про господство «мокрого метода» и мою борьбу с ним в прошлом.

Левчика к Марининым родителям я занес не утром, а вечером. Попрощался с ним, поглядел, как они с Тишкой наперегонки бегают, и ушел. Левчик не стал вцепляться в мою одежду, а просто смотрел на меня. Или это у меня нервы перед отъездом не в порядке, и мне кажется, что котенок глядит на меня, как на обреченного? Может быть. Вдруг эти храмовые коты умны, как люди, или им их боги прямо сообщают нужное. Оставил деньги, поблагодарил хозяев еще раз и ушел.

Теперь из великих дел осталось утром закрыть дом и вызвать такси. А из невеликих — доесть всю еду, что в доме осталась, и встать вовремя. Ну и поспать без кошмаров.

Проснулся в восемь по звонку будильника, и как только встал — сразу же засунул его в саквояж. В дороге он пригодится. Аж до Уржума.

На завтрак доел последние три яйца с последней колбасой. Теперь портиться нечему, все остальное может храниться подольше. Прошелся по дому, потом вышел на крыльцо, обошел весь участок. Весна, тепло совсем, птички поют, зелень пробивается, а всего этого душа не воспринимает. Душа уже где-то в дороге. Может, она меня опередит и что-то разведает. Подошел к камню, что лежит над Масиком. Постоял, повспоминал. Имя его на камне я уже выжег, а вот изображения его самого не доделал. Нет художественного таланта. Прощай, дочкин зверь. Надеюсь, вы с нею там, за гранью, весело бегаете и играете. Может, и я там вас увижу.

Ладно. Пора становиться «тверже стали». Пора наводить трепет на аборигенов и сокрушать всяческую нежить.

А время все тянулось и тянулось, и стрелки на циферблате были так медлительны и все не хотели и не хотели занять нужную позицию. Поэтому когда пришло наконец время для вызова такси, я вздохнул спокойно: дождался!

Теперь надо выносить все вещи на крыльцо. Мотор, две лодки, рюкзак, саквояж и сумка с продуктами. Сверху лег карабин. Замкнул дверь и активировал амулеты на охрану. Теперь присяду на перила и погляжу, высматривая подъезжающую машину. Вот она и едет. Прощай, дом. Здравствуй, «Лосось».

Перетаскал в «полевик» свои вещи, закрыл калитку и уселся рядом с водителем.

— Трогай!

На дом и улицу оглядываться не стал. На душе и так скребли Левчиковы соплеменники.

Таксист не умолкал, все пытаясь вызнать мое мнение — возобновится война с эльфами в этом году или нет? А мне-то откуда знать! Я не Бердышов, я его подчиненный. И не архонт Закатной пущи, который знает это лучше всех.

Если подумать, то нападение эльфов возможно. Они хоть понесли тяжелые потери (любая потеря эльфов — тяжелая, ибо с восполнением их совсем плохо), но всех способных воевать не лишились. Поэтому выскочить и перерезать поселян, попавших под руку, они вполне способны. Однако интенсивность нападений должна упасть. Если архонты не договорятся об участии в войне их соплеменников-добровольцев. Вероятность этого невелика, и сотни эльфов точно не явятся, но…

Вот новый бунт сипаев — маловероятен. Это уже замечено, и меры приняты.