он от меня не скроется. Я резко отступил, а враг попытался воспользоваться магией и дезориентировать меня.

В прошлый раз это едва не стоило мне жизни, но сейчас эффект не сработал, поглощённый щитом. Я отступал, чтобы осмотреться, ведь меч я до сих пор не увидел. Он стоял рядом с дырой, которую я проделал, на подставке, рядом с походной перевязью. Попытка чешуйчатого уйти в невидимость завершилась тем, что я перехватил его, ориентируясь по пятну повреждённых чешуек, на пол пути к оружию, ударом по ногам. Я почти не задумывался над тем, что делают големы, единственный приказ, единственная мысль что у меня сейчас была — месть.

И они отомстили. Схватили с подставки хроноклинок и ввели его в основание черепа. Враг затих, и только теперь я понял, что произошло. Да, месть свершилась. Но поймут ли меня варвары, когда увидят, что я сделал? Мой взгляд упал на мясо, и я почувствовал почти неодолимый голод. Да, главный недостаток этого древнего оружия — огромный расход энергии, не ограниченный ничем. Можно сжечь самого себя, пытаясь победить врага. Ещё один аргумент в пользу версии, что им пользовались модификанты, у Рейтар до сих пор есть возможность сгореть, но цель уничтожить.

Я съел всё, что нарезал чешуйчатый, и ещё пару ломтиков, которые отрезал сам. Голод отступил, пришло приятное чувство силы и ясности ума. Я подошёл к разрезу на шатре, и принялся подбирать способ зашить его. Восстанавливать браслет тоже умел, но получилось это только один раз, с Эрикой. Мне больно было вспоминать, и всё же, нити быстро вытянулись, проникли в ткань и сформировали похожий кокон, заштопав таким образом прореху. Я восполнил потери ещё одним мясным ломтиком, надел походные ножны, и взял труп варвара в руки.

Так проще.

Я убил его, чтобы забрать всё, что у него было. Не очень-то благородно, но я уверен — знакомо каждому. Я не просил их забирать меня из империи, сколь бы чужой она мне ни была. Теперь, я либо завоеватель в своём праве, которого придётся признать равным, либо мертвец. Как же мало это отличается от жизни среди имперской аристократии…

Я принёс тело на ту же поляну, где охотники разделывали тушу. Большая часть варваров уже получили своё, и разошлись, но оставшиеся с удивлением уставились на меня. Я кинул труп на землю и поставил на него ногу. Первым ко мне подскочил Шаман.

— Эй, какого хрена?

Я ударил его по лицу, и ответил обступившей меня полукругом толпе:

— Он ранил мою боевую подругу, ведьму Эрику! Я отомстил!

— Кто ты, и из какого племени? — уважительно спросил охотник, вышедший вперёд. Под его взглядом Шаман стушевался, и утёк.

— Я Джеймс Андерсен, свободный человек, родом из Империи.

— Пленник Кая?

— Свободный человек, такой же как вы. Мои отношения с Каем вас не касаются.

— Такой же как мы? Тогда по какому праву ты убил Красавчика? — выкрикнул кто-то из толпы.

Мне было очень сложно не заржать от прозвища чешуйчатого. Он был редкостным уродом и до замены челюсти, а уж когда ему поставили эту «замену», не подходящую по размеру, и затянули кожей одну глазницу, он стал вообще ужасен.

— Каждый клан, каждое племя с чего-то начинается. Нас было двое, я и Эрика. Он нанёс ей тяжёлую рану, и я отомстил. Забрал себе его жизнь и имущество, как плату за ущерб племени.

— А племя убитого? — спросил меня охотник.

— Я готов поговорить с ними.

— Так нету ведь никого! — выкрикнули с другой стороны толпы.

Охотник задумался. Вызвавшись вести переговоры, он поставил себя в крайне затруднительное положение. Я вообще не понимал, на каких основаниях эти люди живут на одной территории, и рассчитывал исключительно на наглость и общечеловеческий страх перед демонстрацией силы, которую я и являл. То есть да, вот такой я, ростом на полторы головы ниже самого мелкого из них, но с ногой на трупе — демонстрация силы. Охотник явно знал об этом объединении чуть больше, и это его только путало.

— Тогда я предлагаю принять его племя в общину — охотник просиял, найдя идеальное, по его мнению, решение.

Никто не возразил. Вернее, все промолчали. Тогда охотник вернулся к туше, отрезал кусок мяса и вручил его мне. Кусок был заметно меньше и хуже того, что увёл Красавчик, но сейчас это был символ, а не еда. Я с благодарностью принял его. Охотник улыбнулся ещё шире, и я понял, что не зря заподозрил в его поведении подвох.

— Ну а теперь поговорим об оплате…

Как ни странно, охотник попросил у меня имперские деньги. Хотя, чего странного, они же с Кракенами торгуют. Охотник, вон, сам в тонко выделанную кожу одет, не хуже, чем Ингвар носил. Но денег у меня и на корабле не было, а когти и гиперкуб у меня и так отобрали. Пришлось пообещать, что отработаю. Надо будет обсудить этот вопрос с Венди.

Труп забрали и унесли, а меня оставили в одиночестве. Ух. Я думал, помру от страха, или впаду в истерику. Похоже, энергетическое насыщение на сей раз прошло очень быстро. Я посмотрел на кусок мяса, и ничего не почувствовал. Похоже, хватит. Зато пришла очередная дурацкая идея, как влезть в авантюру сопоставимого масштаба. И чем дольше я обдумывал эту мысль, тем больше преимуществ видел.

Среди варваров удалось натурализоваться гораздо быстрее, чем среди имперцев, с которыми я, между прочим, всю жизнь прожил. И всё же, по-настоящему переходить на их сторону было бы крайне опрометчиво. Побег — это вопрос времени, слишком уж стрёмный этот их Кай, вознамерившийся уничтожить магию. Но с подобными фантазиями ещё можно смириться, будь ты хоть десять раз бессмертный, магия — она повсюду, и один человек с горсткой сторонников не кажется значительной силой в мире, наполненном такими чудесами. Просто милые тараканы в голове, почему нет, если Кай может себе такое позволить?

Проблема в том, что он хочет странного лично от меня. А значит — побег. Правда я никуда не убегу без Эрики, но этот вопрос уже решается. Бежать нужно не «откуда», а «куда». И куда? В империю, куда ещё-то? Порвутся штаны — останусь с голой задницей, а новые только у имперцев покупать. Так не проще ли избавиться от посредников? И вот тут можно вспомнить, что аристократия считает меня предателем. А ещё слухи о том, что будущий император Василий тоже на некоторое время исчез, а потом убил предшественника. И возвращаться в империю сразу не захочется. Меня же просто прибьют,