А затем он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Не успела я даже перевести дух, как зазвонил телефон. И я с широкой улыбкой ответила на звонок.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты летишь со мной! – воскликнула Рози.

Меня радовало, что она почувствовала себя лучше, а еще больше радовало то, что сестру так воодушевила возможность встречи с нашими родителями.

– Мне жаль, Маленькая Роза. Но у меня куча работы, к тому же с тех пор, как я переступила порог нашей новой квартиры, мне хочется насладиться ею в одиночку. Врубить на полную песни группы Panic! At The Disco, потанцевать голышом, поесть пиццу и порисовать, пока тебя нет.

Несмотря на легкую грусть от того, что я не смогу провести праздники со своей семьей, эта идея мне действительно нравилась. И это, конечно, намного превзойдет то, как мы отмечали два последних Рождества, в одно из которых я подарила Рози полупустой флакон духов, а она притворилась, будто он совершенно новый.

– Я никуда не поеду без тебя, чокнутая шлюшка. Только не на Рождество.

– Рози… – вздохнула я и, отодвинув стул, поднялась на ноги.

Следующие десять минут я провела в туалете, где, расчесывая волосы пальцами, чтобы выглядеть как можно лучше, продолжала убеждать сестру.

– Это просто смешно. Я только вернулась от родителей. А ты их не видела последние два года. Перестань.

– Поехали со мной, – настаивала она.

– Я хочу сэкономить немного денег.

– Да ты зарабатываешь целое состояние!

– Это сейчас. А кто знает, что случится через месяц или два?

В трубке повисло молчание. Она знала, что я права. Я все еще искала другую работу, понимая, что задержусь здесь ненадолго. Вишес сам меня предупредил. Да он даже не жил в Нью-Йорке.

– Нет, серьезно, ты хоть понимаешь, как давно я не оставалась в доме совершенно одна? – решив привести последний довод, поддела я. – К тому же я до старости буду припоминать тебе, если ты не воспользуешься билетом. Он невозвратный. И мне не хочется видеть твою жалкую физиономию все праздники. Езжай.

– Я люблю тебя, – с грустным смешком сказала Рози.

– И я тебя, сестренка. – Я улыбнулась. – А теперь принимайся собирать вещи. Тебе нужно успеть на самолет, который улетит уже через несколько часов.

– Хорошо, а ты рассказала маме про «Крысу»? Я подумала, что стоит упомянуть, что мы с ним решили завести змею.

– «Крысу»? – Я сморщила нос.

– Моего парня-байкера!

Я рассмеялась.

– О да. Она знает про него и сказала, что с удовольствием познакомится с ним при первой возможности. Да и на чердаке Спенсеров водится столько паразитов, что змея будет чувствовать себя как дома.

По дороге в кабинет Вишеса я отчаянно пыталась унять сердцебиение. О чем я думала, желая завести интрижку с парнем, который разрушил мою жизнь? Но я хотела его, и мне уже надоело отказываться от своих желаний.

Я постучала в дверь, как того требовали приличия, и, проведя ладонями по бедрам, покосилась на стеклянную стойку секретарши Пэтти, на лице которой появилась теплая улыбка. Конечно же, я улыбнулась ей в ответ.

– Войдите, – прорычал Вишес.

Он стоял за своим стеклянным столом, упираясь в него ладонями.

– Ты хотел обсудить слияние компаний? – Я прижала айпад к груди и порадовалась, что могла составлять связные предложения, учитывая мою реакцию на него. – Нужно сделать что-то еще?

– Повернись лицом к двери, – приказал он, совершенно игнорируя мои вопросы.

Хотя сам при этом продолжал смотреть на экран ноутбука.

Я нахмурилась.

– Что? Но зачем?

– Потому что я твой босс и приказываю тебе это сделать.

Он поднял голову, и его взгляд разбил вдребезги тонкую маску уверенности, которую я надела.

На его лице не отражалось ни единой эмоции, но глаза под полуопущенными веками блестели. То, как он смотрел на меня, словно раздевал сантиметр за сантиметром, распаляло желание броситься на него, как это делали бесстыдные девчонки в старшей школе. Я медленно развернулась и уставилась на дверь. Сердце, словно бешеное, колотилось в груди, наполняя уши яростными ударами. И меня порадовало, что, в отличие от других кабинетов, у него была лишь стеклянная стена. А дверь, находящаяся в самом центре, выполнена из темного дерева.

– Это из-за произошедшего вчера вечером? – уточнила я.

– Нет.

Я чувствовала каждый его шаг, сотрясавший мою душу изнутри. Лоно сжалось, а горячая волна похоти обжигала таз. Через несколько секунд его тело прижалось к моему, и это прикосновение оказалось жарче, чем я помнила. Намного жарче. И более опьяняющим, чем десять лет назад. Его губы опустились на чувствительное место на моей шее, едва касаясь кожи. Не целуя, а дразня обещанием чего-то большего.

– Это из-за того, что ты лгала себе в семнадцать. И продолжаешь обманывать себя даже в двадцать семь. Ты трахнулась с одним из моих лучших друзей, хотя мечтала оказаться в моей постели. Пришло время загладить свою вину, мисс ЛеБлан.

Он обвил рукой мое плечо и обхватил щеку, а затем прижал голову к своей груди. Его губы отыскали мой висок, опаляя запахом кофе, похоти и его самого.

– Мне надоели эти детские игры, – прохрипел он так тихо – невероятно тихо, – что я почувствовала, как его горячие губы скользят по моей коже. – Мы оба сейчас здесь, оба одиноки и страстно желаем друг друга. Это уже не остановить. Мы трахнемся. Только скажи «да».

– Вишес… – начала было я.

Но он слегка потянул меня за волосы, запрокидывая голову, а затем второй рукой притянул еще ближе к себе, отчего моя задница уперлась в его выпирающий, пульсирующий член. И теперь не оставалось сомнений, насколько сильно он хотел меня.

Да и мое желание ощущалось не менее убедительно. От этого обжигающего и пьянящего чувства мои бедра сжались. Мне хотелось откусить кусочек запретного плода, который, как я убеждала себя, сочился ядом. Вишес причинил мне боль, но, по иронии судьбы, эта боль дала мне жизнь.

– Скажи «да», – повторил Вишес.

Мне следовало ответить «нет», но тело буквально кричало «да», поэтому я ограничилась лишь легким молчаливым кивком.

– Хорошая девочка, – выдохнул он. – Я знал, что ты примешь правильное решение, если не будешь смотреть мне в глаза.

Он развернул меня к себе, но прежде чем я успела что-то сказать – хоть что-то, – его рот накинулся на мой. И все сомнения испарились. Его язык раздвинул мои губы, в этот раз не робко, а требовательно, отчего в голове вспыхнули воспоминания о том, как я не позволила этому случиться в первый раз. Но теперь между нами ничего не стояло. Ни Дин. Ни Беспутные Хулиганы. Ни Тодос-Сантос. Остались лишь два жаждущих, вожделеющих взрослых человека, которые желали друг друга до дрожи.