«Заплачет», – решила Ася и мысленно начала подготавливать слова утешения. Но у Инги были свои методы успокоения – пальцы ее сами собой потянулись к коклюшкам, те ожили и запели – сначала совсем медленно, потом чуть живее и вскоре их песня пошла гулять по палате и, казалось, не осталось ни одного уголка, куда бы она ни проникла.

– Он хороший, Антон. Приглашал меня в кафе.

«Найди, пожалуйста, Волынкина и попроси прийти в больницу. С охранником я договорюсь», – написала Ася Лебедеву.

Через несколько минут Федор прислал ответное сообщение:

«У Волынкина отключен телефон, поставил его на контроль. Как включится – свяжусь с ним».

«Спасибо», – написала Ася.

Еще бы узнать, как там Ваня: добрался до Рослани или все еще в пути. Но писать не стала – вдруг он сейчас за рулем?

Песня коклюшек усыпляла: веки тяжелели, глаза закрывались сами собой. Решив не тратить силы на борьбу со сном, Ася легла на свою кровать, накрыла ноги одеялом и заснула.

Дорога в Рослань заняла у Ивана намного больше времени, чем планировалось. Сначала он долго и нудно переползал из одной пробки в другую. Потом, решив немного словчить, воспользовался подсказкой навигатора и свернул с трассы на двухполосную шоссейку, о чем практически сразу пожалел. Путь лежал через многочисленные деревеньки, где, несмотря на довольно-таки холодную погоду, так и норовили выскочить под колеса малолетние сорванцы, коты, собаки. Один раз дорогу перегородила красно-коричневая корова, совершенно игнорировавшая Ивановы гудки. Пришлось, рискуя свалиться в кювет, объезжать неповоротливую махину.

«И чего вам дома не сидится? На печи?» – подумал Иван. Потом представил сидящую на печи корову, усмехнулся и решил обязательно рассказать о ней Асе. Ей обязательно должно понравиться про детей, котов, собак и коров. А еще подумал, что, будь она рядом, плевал бы он на пробки. Тогда можно никуда не спешить, ведь главная цель – вот она, рядом. А Лилия Дунаева, с которой он по телефону договорился встретиться в два часа и уже почти опаздывал, никуда не денется. Разве что повозмущается для порядку.

Лилия Леонидовна Дунаева по возрасту приближалась к пятидесяти годам, но в душе оставалась ребенком. Во всяком случае, Ивану так показалось, наверное, из-за футболки с фотографией енота на груди. И возмущаться она не стала, даже наоборот: внимательно изучив его удостоверение частного детектива, предложила чаю с печеньем – очень уж ей интересно было узнать судьбу девушки, которая жила по документам ее дочери. Тут Иван снова пожалел, что с ним нет Аси – она бы наверняка выдумала какую-нибудь увлекательную историю, чтобы удовлетворить любопытство собеседницы. А Иван лишь уклончиво ответил, что ведется следствие и как только будут какие-то результаты, первой обо всем узнает уважаемая Лилия Леонидовна.

– Вы знаете, после появления этой девушки я очень долго думала – как документы Ингуши, моей дочки, могли у нее оказаться. Ведь свидетельство о рождении ребенка – не тот документ, который постоянно носишь с собой. Когда я принесла его из ЗАГСа, сразу же положила в шкаф. У нас там специальный ящичек, где все документы лежат. Потом, точно помню, когда в садик Ингушу оформляла, в два годика, оно было. Стали в школу собирать документы – все бумаги перерыла, а его нет.

– Этот шкаф? – Иван кивком указал на невысокий трехдверный буфет, где за стеклом по старой доброй традиции красовались ряды бокалов и рюмок всех калибров, а центром композиции являлся хрустальный штоф.

– Этот, – подтвердила Лилия Леонидовна, и енот на ее груди, казалось, тоже покивал мохнатой головой с длиннющими усами. – Вот здесь.

Она подошла к шкафу, потянула за ручку боковой двери. Возмущенно заскрипев, дверца открылась, дав возможность увидеть в самом низу три выдвижных ящичка.

– Вот видите, – Лилия Леонидовна выдвинула верхний ящичек, и Иван увидел аккуратную стопку пластиковых папок разных цветов. – Вот эта, розовая, Ингушина. Видите – здесь ее паспорт, медицинский полис, из школы документы. Вот эта, красная, – грамоты из школы. Она молодец, стихи писала. Вот тут, посмотрите, ее стихи, вот, вы только прочтите.

Иван пробежал глазами по листку бумаги:

«Аське бы понравилось, – подумал Иван. Про слезы, грозы, морозы – она любит». А вслух, отдавая листок Лилии Леонидовне, сказал:

– Это, наверное, очень личное стихотворение.

– Да, Ингуша – такой ранимый человечек! Представляете, как она расстроилась, когда пришла эта ваша девушка и сказала, что она моя дочь. У Ингуши такой тяжелый период. Переходный возраст.

Вообще-то, Ивану всегда казалось, что переходный возраст бывает гораздо раньше, и у дочери Лилии Леонидовны уже давно должен остаться позади. Но, вероятно, все это строго индивидуально, и некоторые личности застревают в нем до пенсии. Особенно при таких заботливых матерях.

– Значит, вы не подозреваете, кто мог взять свидетельство о рождении Инги? Говорите, когда ей было два года, документ лежал в папке? В каком это было году?

– Два с половиной, в конце 1998 года.

– А Ингу, нашу клиентку, привезли с ним к бабушке в марте 2001 года. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, кто приходил к вам в этот промежуток времени.

Лилия Леонидовна задумалась.

– Может, еще чаю? – спросила она после довольно продолжительной паузы.

От чая Иван отказался, сославшись на необходимость ехать дальше, хотя понимал, что к Овчинниковой он сегодня при любом раскладе не попадет.

– А эта девушка вам, случайно, не знакома? – он достал из кармана фотографию Галины Гусевой.

Лилия Леонидовна долго изучала фото, после чего покачала головой:

– Первый раз вижу. В декабре двухтысячного ко мне приезжали девчонки из группы, мы когда-то вместе учились в институте бизнеса – приобретали модную тогда профессию менеджера. Приглашали поехать встречать новое тысячелетие в Лапландию, к Санта-Клаусу. – Она замолчала, шмыгнула носом. – В Лапландию! Им хорошо – мужья, деньги, няни, приходящие домработницы. Чего бы не поехать? А когда сам ребенка растишь, – нет, не подумайте, я не жалуюсь, это был мой осознанный выбор, – не до Лапландии. И вообще ни до чего. Получила зарплату, купила самое необходимое, отложила дочке на учебу и тянешь две недели до аванса. И так из месяца в месяц, из года в год. Ну ничего. Вот окончит Ингуша институт – и будет легче. И в Лапландию поедем… Может быть…

«Хорошо, что я не взял Асю, – подумал Иван. – Сейчас бы дуэтом шмыгали носом».

– Вы меня простите, пожалуйста, что-то я не то говорю…