Два, – по словам журналиста Колесника, Юлия Овчинникова разыскивала Галину, давала объявления в газете. Зачем? Думаю, с Овчинниковой нужно пообщаться еще раз. Попытаться, во всяком случае.

Три – опять же эти объявления Овчинниковой в «Вечерних новостях». Ладно, в Кулишках газета могла пройти незамеченной. Но здесь, в городе? Бородин, Зуева, Кудряшов – неужели они не читали газет? Я бы пообщался с пианистом, а с Зуевой могла бы Ася поговорить – у нее отлично получится.

В-четвертых, я бы побеседовал с Лилией Дунаевой, матерью настоящей Инги. Может, она догадывается, кто украл свидетельство о рождении ее дочери. Пожалуй, я бы даже занялся Дунаевой в первую очередь.

А еще, это уже немного не по теме, но все-таки… Меня очень интересует, почему труп Бородина оказался в машине Негоды. Я чувствую, у Негоды, несмотря на его алиби, рыльце в пушку. У меня все.

– Хорошо, – кивнула Кристина и написала на доске:

4. Инга – детские воспоминания, семейная фотография.

5. Овчинникова – зачем искала Гусеву?

6. Зуева и Кудряшов. Что они знают о местонахождении Галины?

7. Лилия Дунаева – свидетельство о рождении.

8. Негода?

– Тимур? – Кристина посмотрела на Молчанова. – Твои предложения.

– Я уверен, что разговоры с Зуевой и Кудряшовым лучше пока оставить Щедрому, – сказал Тимур с непроницаемым выражением лица.

– Почему? – удивилась Кристина. Ей самой предложение Рыбака показалось достаточно разумным.

– Они вполне могут оказаться причастными к убийству Бородина.

– Ага, прямо старики-разбойники какие-то, – с сарказмом заявил Лебедев.

– То есть ты предлагаешь поручить Щедрому поговорить с ними о Гусевой? – не обращая внимания на комментарии Федора, спросила Кристина.

– Скорее, я предлагаю не разговаривать самим. В особенности – Анастасии.

Рыбак, которому принадлежала идея послать Асю к Зуевой, пробурчал что-то неодобрительное.

– Комментировать будем потом. Сначала – предложения, – Кристина постаралась пресечь на корню ростки недовольства и приписала рядом с шестым и восьмым пунктами фамилию Щедрый.

– И ко второму, пожалуйста, – попросил Тимур.

Тут уже вспылил Лебедев.

– Не вижу никакой проблемы, если мы одновременно с Гусевой будем расследовать Бородина!

Кристина посмотрела на Тимура, ожидая от него ответной реплики, но тот молчал. Пришлось принимать огонь на себя.

– Заниматься розысками Гусевой нам поручили официально, – заявила она, – а искать убийцу Бородина никто не уполномочивал. Попросят помочь – поможем, но самодеятельностью заниматься не будем.

Федор погрустнел.

– Почему-у-у?

– Потому что мы не будем распыляться. Каждый займется своим вопросом. Ты – инопланетянами, Раиса – объявлениями в СМИ, Ася – Ингой Гусевой, Иван – Дунаевой и Овчинниковой, Тимур – собирать и систематизировать информацию, а я – Щедрым и осуществлением общего руководства. Устраивает такой расклад?

«Нет!» – вопило лицо Лебедева.

– Кроме того, ты, Федор, будешь оказывать информационную поддержку по всем возникающим вопросам. В этом вопросе, как ты знаешь, тебе равных нет.

Лесть была откровенно грубой, но Лебедев повелся. Похлопал себя с довольным видом по груди и хитро улыбнулся.

– Не забываем делать аудиозаписи разговоров и, если нет возможности заехать в офис, отправлять их по электронной почте. Вопросы есть?

Вопросов не было.

Через пять минут офис снова опустел. Тимур с Раисой отправились в рейд, а Иван повез Асю в больницу.

Он приехал в больницу с утра и успел увидеть девицу из детективного агентства. Она так стремительно выскочила на крыльцо, словно за ней кто-то гнался. Хотя почему кто-то? Паучиха за ней гналась. Доверчивой мошке удалось выскользнуть из паутины, и теперь она вряд ли вернется обратно.

Палату паучихи он вычислил еще вчера – под дверью постоянно торчал охранник. Словно не полоумная деревенская девка там лежит, а важная персона. Впрочем, это только он знал, что парень в джинсах и футболке с коротким – как будто лето на дворе – рукавом, который то подпирал стенку, то устраивался на табуретке с хромированными ножками кого-то охраняет. Остальным посетителям больницы не было до него никакого дела. Сосредоточенные или рассеянные, грустные или не очень, с сумками и налегке, они были заняты только своими делами.

Дело близилось к обеду, часы посещения подходили к концу, и народу в коридоре поубавилось. Чтобы не мозолить глаза, он счел за лучшее отправиться домой. Перекусить, отдохнуть – вечером ему понадобятся силы, чтобы завершить задуманное. А потом можно будет жить в свое удовольствие.

– Вернулась? – приветствовал Асю охранник возле палаты.

– Да, – кивнула она, толкнула дверь и встретилась взглядом с глазами Инги.

– Ася! – Она радостно вскочила со стула, нисколько не беспокоясь о сохранности своего рукоделия, основательно прихрамывая, сделала несколько шагов навстречу. – Я думала, ты не вернешься.

– Почему? – Ася повесила куртку, подошла к Инге, помогла ей сесть на кровать и сама села рядом – плечом к плечу. – Не нужно тебе бегать. Побереги ногу – она тебе еще пригодится. Врач приходил?

– Даже целых три! Местный и два психиатра из первой больницы.

– Что сказали?

– Ничего, позадавали кучу вопросов, начиная с того, какое сегодня число и заканчивая предложением оценить свою психическую адекватность от нуля до десяти.

Последний вопрос Асю чрезвычайно заинтересовал.

– И что ты ответила?

– Сказала, где-то пять-шесть, но соглашусь с любой их оценкой.

– И они?

– Ушли. Наверное, решили не травмировать мою психику окончательно и обсудить ее в более подходящем месте.

Немного помолчав, Инга спросила:

– А как ты думаешь? Я действительно сумасшедшая?

Ася почувствовала, как напряглось ее плечо.

– Ну что ты! Нет, конечно! Ты очень талантливая, а талантливые люди – они особенные, их нельзя оценивать с помощью стандартных шаблонов, вгонять в какие-либо рамки.

Инга встала, хромая прошлась по комнате, коснулась пальцами недовязанной полочки. Ей не давала покоя неоконченная работа. А ведь это так здорово – сидеть на кровати рядом с Асей, разговаривать ни о чем или просто молчать. Как же Инге не хватало этого молчания, когда Ася убежала на работу. И сейчас ей хочется наверстать упущенное. Но… Но ее ждет дело, которое превыше всего. Сделал дело – принимайся за следующее, – где-то среди извилин мозга Инги глубокой бороздой врезана эта бабушкина фраза. У кого-то бытие определяет сознание, а сознанием Инги управляет она, эта мысль, эта сверхидея. И, как бы это ни казалось грубым по отношению к Асе, она заставляет Ингу сесть за работу.