— Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве,

И хрюкотали зелюки,

Как мюмзики в мове.

В памяти возникли далекие картинки детства. Лиска сидела на кухне и листала книжку. Он была чем-то расстроена. Но не хотела, чтобы ее жалели. Она искала того, кто может ее защитить.

— Он стал под дерево и ждет.

И вдруг граахнул гром —

Летит ужасный Бармаглот

И пылкает огнем!

Изображение оживало. Огромный змей скалился с рисунка. Но ей он не казался страшным. Скорее смешным. Как большой воздушный шар. Он не мог ее защитить. И тогда она взяла ручку и включила воображение.

— Раз-два, раз-два! Горит трава,

Взы-взы — стрижает меч,

Ува! Ува! И голова

Барабардает с плеч!

Ее защитнику не страшен меч. Но как все, и он чего-то боится. Она смотрела на огонек газовой горелки и представляла, как рисунок чернеет и превращается в пепел. Да, даже ее защитник должен чего-то боятся. Тогда она будет нужна ему. Она защитит его, а он защитит ее.

Дверь с грохотом вылетела. На пороге стоял Бармаглот. Огромный, настоящий. Гротескную голову украшали уродливые жвалы паука. Фасеточные глаза мухи осматривали комнату. Осиные крылья за спиной колебались, готовые поднять хозяина в воздух. Монстр опирался о пол восемью черными, с тонкими волосиками, лапами. Толстое, будто окольцованное тело змеи, подрагивало, когда передние лапы-ветки касались волосков.

— Ха-ха-ха, — старуха захлопала в ладоши, — ОН пришел за тобой! ОН пришел ко мне! Покажи свою силу! Дай ее мне! Дай! Нет! Уходи, пожалуйста! Умоляю!

Не обращая внимания на вопли старухи Бармаглот шагнул в палату, заняв почти все пространство. Сила, исходящая черными волнами была гораздо сильнее чем тогда на мосту. Лиска схватилась за стену, чтобы не упасть.

— Она все знает, — хохотала старуха, — она изгонит тебя! Она лучше меня! Она сможет!

Бармаглот зашипел и схватил старуху. Поднял в воздух как перышко и разорвал на части. Лиска ахнула, не успев закрыть лицо руками. Вокруг все было залито кровью: кровать, пол, простынь, одеяло. Даже на стенах и потолке осели кровавые капли. Растерзанные останки валялись на полу, словно выброшенный мусор.

В сознание проникла чужая воля. Лиска почувствовала, что она шевелится, обустраиваясь в новом гнездышке. Воля что-то пыталась сказать. В ее клокотании и бульканье, Лиска с удивлением ощутила благодарность. Будто Бармаглот наконец-то получил то, чего так долго желал. Уничтожил последнюю преграду на пути к свободе.

Лиска упала на колени и доползла до двери. Монстру тяжело было развернуться, и он упустил жертву.

— Помогите, кто-нибудь!

Лиска бежала, стуча во все двери на пути. Никто не откликнулся на ее крики. Здание вымерло. Внутри остались только двое.

Коридор петлял, как земляной червяк. Лампы светили все хуже. Стены терялись в темноте. Бармаглот догонял грузно топая по полу. Плитка с треском разлеталась на кусочки.

Стук сердца отдавался в ушах. Коридор сменился широкой лестницей. Лиска едва успела заметить ее в полумраке. Оступилась, но схватилась за перила. Поскакала вниз.

— Грхфх! — проревел Бармаглот.

Лиска оглянулась, надеясь, что монстр упадет, но он оттолкнулся и взлетел. Сделал круг под потолком и ринулся на жертву. Лиска закричала. Подскочила к единственной двери.

«Открой меня». Рядом с запиской болтались два ключа. Один маленький, хлипкий лучился странным теплым светом. Другой черный, изогнутый. От него веяло холодом и злобой. Словно ключ ненавидел всех вокруг себя.

Бармаглот приближался. Слишком быстро, чтобы дать Лиске две попытки. Замок на двери казался большим для «светлого» ключа.

— Ты должна отказаться от ЕГО силы, — мелькнуло в сознании.

Но страх был сильнее. Она схватила изогнутый ключ, вставила и повернула. Дверь покрылась трещинами, на пол закапала черная кровь. Лиска нажала на ручку и полетела вниз. Пока она падала в бездну где-то наверху отчетливо слышался рев Бармаглота. Он напоминал муху, которая колотится о стенки банки. Лиска с ужасом понимала, что хлипкая дверь надолго его не остановит.

***

— Лиска! Лиска! — кто-то кричал и хлопал ее по щекам, — Боже мой, девочка моя, ты жива? Игорь она жива!

Лиска с трудом разлепила глаза. Яркий свет причинял боль. В голове плыл тяжелый туман. Лиска еще не до конца поняла где точно находится. Она увидела бледное лицо мамы и нервно вышагивающего Игоря.

— Что… где… — язык высох и превратился в наждачку, во рту поселился кислый привкус.

Лиска попыталась приподняться. Сил почти не осталось. Мама помогла ей присесть и принесла стакан воды.

— Выпей.

— Какого черта, Лиска! — подскочил Игорь. Его губы побледнели и дрожали. В голосе не было раздражения, скорее страх. Невозможно, но Игорь боялся за нее.

Лиска смочила губы и закашлялась. К горлу подкатил комок. Ее тошнило. Мама быстро сообразила в чем дело и подставила таз. Лиску вырвало желтым и зловонным.

— Зачем ты это сделала?

— Игорь, — мягко попросила Софья и ее муж снова начал мерить комнату шагами.

Лиска почувствовала себя немного получше. Мама вытащила из кармана пустую упаковку из-под лекарства.

— Зачем?

— Прости.

Лиска попыталась улыбнуться, но ее желудок снова закрутило.

— Доктор говорил, что они могут вызвать привыкание, — пробубнил Игорь, словно говорил самому себе, — но я не думал… Господи, что же мы наделали… Господи…

Лиска молчала. Она была слишком слаба, чтобы рассказать обо всем. С пробуждением вернулась боль потери. Из глаз помимо воли потекли слезы.

— Ну-ну, дорогая, не надо, — мама склонилась над ней и обняла.

— Не плачь, ты же сильная, — Игорь присел на корточки и положил руку Лиске на голову, — только скажи, зачем?

— Что же мы сидим, — вдруг ахнула мама, — нужно ехать в доктору.

— С машиной что-то не то, не заводится, — прошептал Игорь на ухо жене, но Лиска его все равно услышала.

По-другому и быть не могло. Бармаглот или призрак. Они не отпустят их. Значит, пусть будет, что будет. Лиска больше не хотела бежать.

— Все хорошо, — в горле саднило. Она снова закашлялась, — простите меня.

— Из-за нас, да? Из-за той глупой ссоры?

— Это я виноват, — сказал Игорь.

Лиска чуть рот не разинула от изумления.

— Прости, я был слишком строг с тобой. Я боялся… мы с твоей мамой боялись. То, что случилось с тобой тем летом… оно могло повториться.

Он махнул рукой и скуксился, напоминая провинившегося подростка.

— Мы же могли просто поговорить! Все втроем. Мы же семья!

— Не надо, я того не стою, — ляпнула Лиска.

— Ты что! Конечно, стоишь! Мы же любим тебя!

Кажется, впервые в жизни Лиска заплакала от радости. Они заботились о ней… по-настоящему… они любили ее. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.