— Я вижу твой дар. Я признаю тебя, дитя крови моей. Принимаю. Отныне и навечно ты — часть рода.

Небрежный взмах бесплотной руки, и серебристая дымка, слетев с пальцев призрака, полупрозрачной вуалью окутала мои волосы лицо, шею и тут же исчезла, словно впиталась под кожу.

— Ты как всегда торопишься, Лари, — качнул головой еще один призрак, до этого молчавший. Не сердито, скорее, сокрушенно. — Все-таки стоило сначала поговорить, расспросить…

— О чем спрашивать, папочка? — небрежно пожала плечами моя защитница. — О чем узнавать? Разве вы не видите ее магию? Не ощущаете силу? Разве не рады появлению еще одной Хозяйки?

— Вот уж этому — точно нет, — саркастически хмыкнул призрак справа. — От вас одни проблемы.

— Сложности и недоразумения, — подхватил его сосед справа.

— Грядут изменения… Грядут… — зловеще предрек третий.

Снова неясные шепотки, на этот раз показавшиеся мне сердитыми, а потом…

— Ладно, — рубанул воздух ладонью Заэр.

Все мгновенно затихли, и он плавно двинулся ко мне. Еще раз осмотрел с ног до головы. Покосился на Ларуит.

— Вот что ты за создание, Лари? — посетовал скорбно. — Такое развлечение испортила.

Потом приосанился и снова перевел взгляд на меня.

— Я вижу твой дар, — услышала я все ту же фразу. По-видимому, ритуальную — Я признаю тебя, дитя крови моей. Принимаю…

Еще одна дымная вуаль соткалась в воздухе и, покалывая дымными иголочками, укрыла меня. А вперед выступил следующий алхор. Еще один. И еще.

— Вижу…

— Признаю…

— Принимаю…

Раздавалось со всех сторон. А я стояла, потрясенная и, кажется, все-таки счастливая.

Когда голоса смолкли, на миг повисла тишина, а затем Заэр торжественно провозгласил:

— Добро пожаловать…

Он осекся, и Ларуит, которая так и не отошла от меня, тихо подсказала:

— Ты имеешь право выбрать любое имя. Какое тебе больше по душе?

Любое? Что ж, тогда пусть варрийская аристократка Аэлаисс ли Норд останется в прошлом. Я буду вспоминать о ней с теплотой и любовью, но в этой жизни ей нет места.

— Элис, — произнесла я уверенно. — Меня зовут Элис.

И Заэр, улыбнувшись, закончил:

— Добро пожаловать в семью, Элис Эвераш.

После этих слов духи как-то разом встрепенулись, засуетились, обступили со всех сторон, что-то бормоча, и завертелись вокруг в причудливом диковинном танце.

Первым остановился Заэр. Замер передо мной, властно коснулся плеча, — удивительно, но я даже почувствовала ледяную тяжесть бестелесной руки.

— С честью носи свое имя, дитя, — то ли пожелал, то ли приказал он.

Тьма в его глазах сгустилась, последний раз вглядываясь в мое лицо, и призванный взметнулся вверх, чтобы растаять там зыбким колдовским туманом.

— Будь достойна своего дара, Элис Эвераш.

Очередное пожелание, и следующий призрак растворился под сводами ритуального зала.

Предки уходили один за другим, желая мне не посрамить, чтить, прославить, приумножить, возвеличить и, более того, затмить. Даже страшно стало: неужели это все должна сделать хрупкая маленькая я?

Предпоследним круг покинул отец Ларуит, посоветовав мне не отступать, но при этом тщательно выбирать, и мы с бывшей Хозяйкой остались одни. Если не считать живых родственников, неподвижно стоявших за огненным кольцом.

Тонкие пальцы ласково погладили меня по щеке, и в отличие от ладони Заэра, не обожгли могильным холодом, а согрели живительным теплом.

— Какой цвет у твоей магии, Элис?

Я почему-то сразу поняла, о чем она спрашивает.

— Серебристый.

— Как у меня когда-то.

Ларуит грустно улыбнулась, помедлила несколько мгновений.

— Будь счастлива, Элис.

После предыдущих громких напыщенных фраз напутствие Хозяйки прозвучало совершенно неожиданно.

— Просто счастлива? — переспросила растерянно.

— О, поверь мне, это невероятно сложно, — сверкнула глазами женщина. — И, вместе с тем, удивительно просто. Если слушать свое сердце и верить ему. У меня вот не получилось. Я допустила, чтобы обида и непонимание встали между мной и моим избранником. Позволила гордыне одержать верх и потеряла того единственного, кто мог сделать меня счастливой.

Видимо на моем лице мелькнуло сочувствие, потому что Ларуит коротко рассмеялась.

— Не надо меня жалеть. Я прожила интересную, насыщенную жизнь. Муж меня любил, дети уважали, а старший сын стал одним из самых одаренных Хозяев в истории нашего народа, — она запнулась и уже тише добавила: — Но я так и не сумела забыть и до последнего вздоха сожалела, что однажды, в далекой юности, не остановилась, не оглянулась, не поверила.

— Он оказался вашей магической парой?

— Да. Но тогда, при жизни, мы не знали этого точно, а проверять не стали. Оба были связаны обязательствами, а потом... Слишком многое разделило нас… Так что не слушай этих самоуверенных педантов и просто постарайся жить счастливо. Все остальное само собой добавится.

— А мы с Айтоном... Мы...

— Хочешь спросить, не пара ли вы? — Ларуит вдруг проказливо хихикнула. — А вот не скажу. Не надо перекладывать на меня ответственность за свой выбор. Решай сама. Да и разве так уж важно, пара он тебе или нет, если ты любишь этого мужчину и жить без него не можешь? Прислушайся к себе... Ну, а если так уж неймется узнать, сходи со своим избранником в центральный храм Сахтара. Там проведут ритуал и ответят на твой вопрос, — закончила Ларуит и закружила в воздухе, поднимаясь все выше.

— Подождите.

Не думала, что мой окрик ее задержит, и, тем не менее, Хозяйка не только остановилась, но и вернулась. Снова зависла напротив меня, склонила голову набок.

— Желаешь еще о чем-то спросить?

Быстро кивнула.

— О вашем зеркале. Как им пользоваться?

Ларуит молчала, и я поторопилась продолжить, боясь, что она все-таки исчезнет:

— Я прикоснулась к нему, и оно ожило, но лишь однажды. Больше мне ни разу не удалось его пробудить.

— Наша магия созвучна, потому артефакт и отозвался, но он никогда полностью не подчинится. Ни тебе, ни кому-то другому.

Лицо Хозяйки потемнело, и сама она как-то вдруг поникла и словно состарилась.

— Я создала его, чтобы хоть иногда, издали наблюдать за своим любимым. Знать о его заботах, проблемах. Сначала проверяла время от времени, как он поживает. Потом стала наведываться в заветную комнату каждый день, и, наконец, почти поселилась там, забросив все дела и даже питомник. Тогда поняла, что живу чужой жизнью, медленно выгораю, уничтожая себя, и наложила на артефакт ограничение. Ты сможешь увидеть в этом зеркале только своих близких, тех, кого по-настоящему любишь, о ком искренне переживаешь, и только тогда, когда им будет угрожать реальная опасность. Ну, или тебе. Только в этом случае.