– он сильно напоминал Михаилу памятники приснопамятному Владимиру Ильичу, торчавшие во времена оны по всем советским городкам и весям.

Этот вот – идол – был точно такой же… не то чтобы типовой, но… какой-то неказистый, убогий… Казалось, его вкопали совсем недавно – что-то отпраздновать, принести жертвы… и напрочь забыть. Так вот и стоял он, всеми забытый, уныло и одиноко…

Впрочем, все же не так уж и одиноко… не совсем…

– Господин сотник! – захлопал ресницами глазастый Глузд. – Там, на рябинах…

Михайла и сам увидал… вздрогнул!

На рябинах висели трупы! Два обезглавленных девичьих тела – худенькие, бесстыдно белые, нагие…

Что же это за дьявольский урод их здесь развесил? Зачем, с какой целью? И… что это за девы? Те самые, из Ратного? Но… тех ведь было трое…

– Что скажете? – сотник оглянулся на своих. – И да, снимите.

Тела оказались покрыты ссадинами и синяками, появившимися явно при жизни. Видать, сопротивлялись, пытались вырваться, убежать… Да вот только злодеи-язычники оказались сильнее!

– Похоже, наши… – вскарабкавшись на рябину, сглотнул слюну Глузд. В руке его сверкнуло лезвие ножа… дернулась перерезанная веревка, и мертвая юная дева тяжело упала наземь.

Точно так же поступили и со вторым трупом.

– Похоже, наши, – Добровоя склонилась над обезглавленными телами. – А может и нет. Головы бы найти! Или хотя бы одежду.

– Были б собаки – нашли бы, – махнул рукой Мекша. – А так…

Вздохнув, сотник озабоченно почесал бородку:

– Однако если это наши, то где же третья подружка? Звенислава.

Вот именно – где? Убежала и где-то спряталась? Либо неведомые злодеи увели девчонку с собой – тешиться. Звенислава – та еще красотка, а подружки ее слишком еще юны… были.

– Вороны! – неожиданно промолвил Глузд. – Когда шли – спугнули. А что их там так много-то?

Михайла вздрогнул:

– Так ты думаешь… Мекша, Федул! Проверьте!

– Есть, господин сотник.

Парни вернулись быстро… и принесли с собой две окровавленный девичьи головы. Одну – с рыжими волосами, вторую – с темными. На шеях запеклась сукровица, глаза уже успели выклевать вороны. Сильно запахло кровью.

– Наши… – тихо молвила Добровоя. – Темненькая – Маша, а та – Ярослава.

Значит, все ж таки – да…

Войша сверкнула глазами:

– Что делать-то будем, сотник? Заберем тела с собой или похороним здесь?

– С собой, конечно же, – недобро прищурился Миша. – На погосте хоть будет кому потом навещать, ухаживать за могилками. Да и батюшка отпоет – все как у людей. Хоть в этом… Мешки возьмем, переметные сумы… Довезем! Главное – дотащить до своих. Мекша, Федул – справитесь?

– Ужо носилки сладим – принесем, – перекрестясь, осанистый Мекша дернул плечом и кивнул на идола: – А с этим что?

– Да сжечь его к черту, от греха! – Миша махнул рукою и выругался. Вот ведь – ситуация… Такие подарки домой везти. Бедные родичи…

Невдалеке на лесной тропке обнаружились следы копыт. Несчастных девушек привезли на конях… где-то схватили… Где? Да где-то не так уж и далеко. Если верить юному татю Всеграду, то где-то между Черным лесом и поверткой на капище… Верст пять от силы…

Подумав, сотник решительно махнул рукою:

– Мекша! Передай нашим – пусть ждут и… Полная боевая готовность… Войша, Глузд – за мной! Пойдем-ка, пройдемся… глянем…

Они пошли по конским следам, по узенькой лесной тропке, ведущей сквозь почти что непроходимые заросли и буреломы. В сырой низинке рядом с неглубоким ручьем четко отпечатались следы сапог – в этом месте коней вели под уздцы.

– Сапоги, – наклонившись, негромко промолвила Добровоя. – Значит, лиходеи-то – люди не бедные. Уж не наши язычники-скоморохи точно. Хотя и тем веры особой нету.

– А вот здесь они останавливались! – через пару сотен шагов Глузд указал на примятую траву. – Шли-шли себе и вдруг остановились. Во-он к тем кустам подались… Там затаились – ветка сломана…

Непоседливый отрок тут же изобразил, как все было – целую пантомиму устроил! Сперва застыл, заоглядывался, будто что-то внезапно услышал, потом палец приставил к губам – тсс! – пробрался в кусты, затаился, вытянул шею…

– А там, за кустами, что? – хмыкнув, парнишка потер руки, явно польщенный вниманием Войши и сотника. – А там – сейчас поглядим!

Поглядели вместе – спутники непоседы Глузда вовсе не собирались изображать из себя статуи и следом за отроком прошли за кусты…

…Оказавшись на небольшой полянке, густо заросшей кипреем и таволгой. Посреди полянки чернел большой трухлявый пень, трава вокруг казалась сильно примятой.

– Тут они перекусывали, – кинулся к пню Глузд. – Вон – крошки. А вон и корзинки! Сидели, языками чесали, смеялись… Девки ведь молча-то не сидят! Тут их и… А Звеня, значит, здесь и убежала…

– Нет, не здесь, – хмыкнув, Добровоя упрямо набычилась. – Вы сами видите – злодеи – всадники. Я вам больше скажу – опытные воины. Вряд ли они так плохо устроили засаду. Да тут и место открытое, побеги Звеня – ясен пень, стрелой бы достали!

– Дело говоришь, – одобрительно покивал сотник. – Выходит, здесь взяли трех, а к идолу привезли только двух. Значит, что? Младший урядник Глузд!

Отрок бодро вытянулся:

– Значит, Звеня по пути сбежала! В самой что ни на есть чаще! Потому они ее и не поймали.

– Могли стрелою достать…

– Хм… – осматриваясь, задумчиво протянул Глузд. – Что же наши-то полоняники криков не слыхали?

– Далековато, – Добровоя внимательно осматривала корзинки и суму. – Да и, думаю, ясен пень, не дали им покричать-то. Кляп в рот – и все дела. А Звенислава – да, в чаще сбежала. Больше никак. На обратном пути надо внимательней по сторонам глазами шарить!

– Согласен, – коротко кивнул Михаил. – Идем и смотрим. Глузд – ты слева следишь, Войша – справа. Вперед!

Снова потянулась под ногами узенькая лесная тропа, то прерывающаяся буреломами, то нырявшая в сырые низины, то пропадавшая в густом подлеске.

– Дев, верно, на лошадях везли… – вслух предположил Глузд. – Поперек седел перекинули… А Звеня же умная – развязалась. Хотя… если опытные воины, как ты, Войша, говоришь…

– Именно потому, что – опытные, – девушка оглянулась, насмешливо щурясь. – Потому и прошляпили. Ладно, хватит уже болтать-то.

– Нет, Войша, не хватит, – вдруг озаботился сотник. – Поясни!

Дева повела плечом:

– Да пожалуйста! Вот сами подумайте – что для опытного воина младые девы? Ясен пень – добыча. Все равно что овцы там или козы… Они ж баб-то ровней себе не считают. Тем более – девок. Вот и связали – кое-как… Или ремень, веревку, как следует, не проверили. Может, протерся ремень, подгнила веревочка…

– Молодец! – похвалил сотник. – Скорее всего, так оно и было.

– Ну, ясен пень – так.

Примерно