И тут на меня посыпались новые сюрпризы. Возможно, все это дело рук Кострова и он продолжает закапывать свои ядерные капсулы, которые в один миг взрываются во времени и ставят все с ног на голову. Короче, Лось рассказал, что Мамзель, когда полетела в Турцию, была уже изрядно беременна. Дядя Лось ног под собой не чуял от счастья, закупал коляски и кроватки, но в Турции Мамзели вдруг резко стало плохо. Врачи сказали – угроза выкидыша, и ее положили в больницу. Не зная как быть и волнуясь за нас, оставшихся одними, дядя Лось купил Ваську путевку в санаторий, а меня решил привезти к маме, потому что она вроде как сильно за меня переживала. Но тут ему позвонил следователь и сообщил, что найдены новые улики и он опять под следствием. Дядя Лось совсем офигел, потому что если его посадят, то как быть с беременной женой в Турции и детьми, которые болтаются одни на даче? И вот, несмотря на угрозу сесть в тюрьму, лишь сойдя на родную землю, он рванул за нами. По пути позвонил следаку, и тот четко дал понять, что за сумму в триста тысяч он может решить этот вопрос и закрыть дело раз и навсегда. По сути, обычное вымогательство, но в этой ситуации Лосю ничего не оставалось, как снять все деньги и попытаться откупиться. Но тут я сильно спутала ему карты, потому что сперла из сейфа все бабло, и нести в пухлом конверте тому козлу-вымогателю было элементарно нечего. Дядя Лось признался, что, когда понял, что мы сбежали, его чуть кондратий не разбил. Ситуация была безвыходная – Мамзели говорить ничего нельзя, потому что она и так в ужасном состоянии и от любого стресса может потерять ребенка. При этом дети сбежали, сам Лось под следствием и даже не может подать о нас заявление в розыск.

– Знаешь, Элоиза, я вот сидел тогда за столом один, пил водку и тупо ждал, пока за мной придут менты и посадят в тюрьму. Я дал жуткую слабину тогда, мне даже застрелиться хотелось. Но, к счастью, пришел этот мальчик, твой друг, и спас меня. Я очень благодарен Киру, он теперь и мой лучший друг тоже. Если бы они с мамой не пришли ко мне в тот вечер, не знаю, чем бы все кончилось. Они принесли письмо с новым адресом Кострова, мы дозвонились до него, и он очень удивился, что на родине его так быстро похоронили. Следствие убедилось в том, что он жив, и дело сразу закрыли. Надо было видеть рожу того шантажиста, Лиза. Его аж перекосило от злости, что так все вышло. А я подумал – даже если ты все деньги спустила на конфеты, это все же намного лучше, чем отдавать их такому гаду, который наживается на чужом горе.

– Дядя Лось, ты не волнуйся, я совсем немного тех денег потратила. Тысяч тридцать, от силы. Они в рюкзаке все. Извини, что я вела себя как последняя дура. Я же не знала, что к чему.

– Слышь, Лизок, ты же герой теперь, а героев не судят.

– Ага, герой, жопа с дырой. Брось ты!

– Я тут бумажку давно получил из твоей школы, пишут, что выгнали тебя. Но я мамке – ни слова. Могила! Мы с тобой сами этот вопрос порешаем, когда вернемся. Я вот что думаю. Не хочешь – не ходи в школу. Может, это и правда не твое. Я что-нибудь придумаю, больничный купим на год, а после шестнадцати никто тебя уже заставить не может туда ходить. Что скажешь?

И тут повисла пауза, за которую я собралась с духом и сказала:

– Мой брат и я останемся тут, у бабули Тимиридни, и никуда не поедем. Вы сможете приезжать к нам в гости.

– Лиса, клянусь, я не жрал твою улитку. Я в «Пятерочке» замороженных купил. Сам весь дом перерыл, Моцареллы нет нигде. Купил такую же, чтобы Васек не плакал. Тетя Лена за ней присматривает.

– Да я не поэтому.

– А почему?

– Потому что Ваську не место в коррекционной школе. Ты об этом прекрасно знаешь.

– Есть еще кое-что, что я хочу тебе рассказать. Если ты не против, конечно. Я, когда сидел в ту ночь с пистолетом и бутылкой водки, думал разное о жизни и смерти. И знаешь, я подумал, какой же я был болван. Мне жизнь или Господь Бог послали такую чудесную семью, а я взял и все сломал. Почему не слушал тебя? Зачем настаивал на том, чтобы отдать малыша в элитный интернат? Видишь ли, когда есть деньги, кажется, что все ими можно решить. Можно вылечить ребенка или устроить будущее дочки, отдав ее в престижную гимназию. Понимаешь, у меня же до вас никогда не было детей. Я тогда думал, что все решается деньгами. А потом понял, что это все пшик, раздувание щек. А настоящее – это то, что ты, Элоиза, делаешь, когда насмерть бьешься за брата или спасаешь из огня чужого ребенка. Вот это настоящее. А мы, взрослые, по сравнению с тобой, так, фальшивки. И знаешь, Лиса (и тут назвал меня Лиса, блин-трамплин), так мне горько от этого стало… так больно. Я же когда-то был на войне, знаю, что такое истина. Но я забыл об этом, покрылся слоем жира. Прости, если можешь. Теперь все будет по-другому. – Тут у него перехватило дыхание, и он отвернулся, чтобы я не видела его слез.

– Ты не врешь мне, дядя Лось? – не веря своим ушам, дрожащим голосом спросила я.

– Слово офицера!

– Дядя Лось… Я это… очень извиняюсь за котиков. Я иногда теряю контроль над собой, ничего не могу поделать. Я поработаю в «Макдоналдсе», куплю тебе новых.

– Да ерунда! Никогда они мне не нравились. Это бывшая жена собирала. Пару штук даже сам добил. Отлично хрустят!

– И еще кое-что. Помнишь, ты на новый диван жопой сел со всего размаха, и он сломался. Ты еще так расстроился, что типа жирный, бегать по утрам начал. Это мы с Васьком диван сломали. Попрыгали немного. Простишь?

Тут дядя Лось не удержался и заржал как конь. Никогда его таким веселым не видела.

И знаешь, Лео, я поверила ему. Кажется, первый раз за все время мы наконец нормально поговорили. Что-то словно изменилось во мне после взрыва, может, мозги мне отстрелило начисто. Но я вдруг увидела вещи совсем в другом свете своим одним глазом. Я где-то слышала, что камбала плавает с одним глазом, а когда