письмами, вещами, а иногда встречались в моем прошлом. И благодаря тому, что прямо перед пожаром я заложил ему очередное письмо, он смог вернуться в этот момент (буквально за несколько минут до грозы) и перебросить меня на Север к геологам, которые тоже в этот момент заложили капсулу времени. Представь, моя милая Ярославна, на минуту лица этих доблестных людей, когда вдруг в сорокаградусный мороз перед ними оказался незнакомый человек в трусах и майке. Но они не бросили меня в беде, одели, накормили и взяли с собой в экспедицию. Для меня это очень почетно, я единственный археолог среди них.

Понимаю твои чувства, милая моя Царевна. Наверное, ты думаешь, что я трусливо удрал, и не веришь мне. Но я клянусь всеми богами, клянусь нашей любовью длиною в полвека, что я не обманываю тебя. Мой эксперимент наконец завершен, я переместился во времени и пространстве. И я ни на секунду не переставал любить тебя с того самого момента в первом классе, когда увидел твои белые банты. Приезжай ко мне поскорее, моя ненаглядная!

Целую, твой Марк».

Мы с Киром чуть со стульев не попадали.

– Как жив? Да не может такого быть! – заорал Кир. – Ведь нашли даже какие-то фрагменты тела. Зубы там и что-то еще. Я точно знаю, я даже со следаками разговаривал. Они ходили по домам, всех опрашивали – кто что видел.

Тетя Яся сидела и улыбалась чему-то своему, казалось, она давно не с нами. Потом вдруг вспомнила про гостей и вздрогнула, как человек, который уснул в автобусе на плече незнакомого соседа.

– Да, зубы нашли. Но это были фрагменты его капсул. Он же ничего не выбрасывал со школьных времен – собирал все свои зубы, регулярно обновлял пряди волос, ногти. У него была целая коллекция фрагментов «себя» из разного времени жизни для посланий. Я думаю, что на пепелище как раз и были обнаружены фрагменты неотправленных капсул Кострова.

– Блин! – сокрушенно покачала я головой. – Это значит, мой отчим ни фига не убийца, что ли?

– Какой убийца? Почему? – Тетя Яся вдруг сильно занервничала.

– Моего отчима в деревне все ненавидят. На него завели дело, потому что это он сжег старика, а договор продажи земли подделал.

– Я так и знала, так и знала! – На глазах Ярославны появились слезы. И теперь уже она горестно качала головой.

– Понимаете, ребята, эти капсулы опасны тем, что они, изменяя события здесь и сейчас для меня, могут в свою воронку затащить кого-то еще. Именно так произошло с моим мужем, который попал под машину. И, скорее всего, твой отчим тоже жертва послания. Того, что я отправила.

– То есть Лось, возможно, все-таки Кострова укокошил? – с надеждой воскликнула я.

– Лиса, не говори ерунду, – надулся как сыч Кир. – Я так и знал, что ты все это придумала, лишь бы в школу не ходить и из дома свалить подальше. Но ты, тупая малолетка, не понимаешь, во что впутываешься. Я вот побегал полгода, пожил на улице – врагу такого не пожелаешь.

– Да пошел ты, Кир! Я ни хрена не придумываю. Лось – убийца. Возможно, это письмо – всего лишь подделка. Ты на меня наезжаешь, потому что у самого кишка тонка все бросить и со мной удрать.

– Говорю тебе, ты ведешь себя как первоклашка. Ой, папа меня обидел, забрал конфеты – ми-ми-ми… Упеку его за это на нары. Ты что, думаешь, тюрьма – это шутки, что ли? Еще и за убийство. Я общался с теми, кто сидел, – там кромешный ад. Какой бы он ни был козел, этот твой Лось, но он не убивал. Ему не место в тюрьме, а тебе не место на улице. Все. Собирай мелкого, я везу вас домой.

– Это ты, Кир, ни хрена не понимаешь в жизни, только пальцы гнешь, типа бывалый. Пару раз на помойке заночевал – и все, крутой мен. Заруби себе на носу – нет у меня дома. Нет его, и никогда не было. Точнее, был, пока дядя Лео не опрокинулся. А потом все – лафа закончилась, никому мы больше на фиг не нужны. Особенно мелкий дебиленок – как один Мамзелин хахаль брата называл. Как только Лось до нас доберется – жопа нам всем! Особенно мелкому, потому что они его в интернат сошлют для коррекционных детей. Знаешь, что это такое? Это не идет в сравнение ни с какой помойкой, на которой ты типа валялся. Это психушка, тюрьма для малышей. Их там бьют, привязывают ремнями к кроватям, заставляют жрать какашки. Дети вначале болеют, а потом помирают, к чертям собачьим. Если нам с братом и суждено сдохнуть в ближайшее время, то пусть хотя бы на свободе.

– Ты гонишь! Твоя мама никогда такого не допустит! Это все из-за того, что ты ненавидишь нового папашу. Но это твое личное дело, все эти ваши разборки. Сегодня поссорились – завтра помирились. Главное, что чувак невиновен. И чем быстрее мы сообщим об этом ментам, тем лучше для твоей семьи. Ты че как самая последняя сволочь себя ведешь? Ты хоть представляешь себе, что будет с твоей мамой, если его упекут за убийство?

– Ты не знаешь ее. Ничего с ней не будет, – буркнула я в ответ. – Поплачет недельку-другую и нового мужика кинется искать. Так было с дядей Лео и многими другими до него. Она мотылек, понимаешь? Бабочка-однодневка. Ей все равно, кто рядом, лишь бы был.

– Лиса, послушай меня. Ты просто не представляешь себе, что такое жить одному, без семьи. Быть мусорным пакетом, который ветер подкидывает на грязном асфальте. Как хреново жить, пусть даже без самой говеной семьи, в которой тетка бухает, как сволочь, а ее мужик тебя бьет просто за то, что ты попался ему под руку. Так вот поверь мне – быть одному, скитаться, где придется, – это жесть, это настоящий ад, а все остальное – фигня собачья. Какая бы мать ни была у тебя, но она твоя мать.

И тут, Лео, мы поругались с Киром так, что тетя Яся в ужасе не знала, что с нами делать. Кажется, так сильно мы не ссорились никогда. Лучше бы он вместо этих жестоких слов дал мне под дых, как в первом классе. Мне и