— Йон был собственником, так что поначалу я подумала, что он хочет меня проверить, и отказалась… Но он… он умел получать то, чего хотел. Тогда я поняла, что у него не осталось ни капли любви, что я стала для него всего лишь вещью, как старая тачка, которую невозможно продать, а потому надо под что-нибудь приспособить. Сначала я думала, что умру… но со временем это стало способом убегать с фермы.

— Где вы были сегодня ночью, Джойс?

— Я шла вдоль Северной дороги на Карсон Миллс.

— Всю ночь? — изумился Джарвис.

— Часть ночи.

Шериф наклонился над столом, чтобы быть ближе к той, кого допрашивал.

— Вы хотите сказать, что в ночь, последовавшую за убийством вашего мужа, вы до рассвета шли по дороге без всякой цели?

— Я сказала не совсем так. Я сказала, что шла.

— Но зачем?

— Чтобы не возвращаться. Чтобы поразмыслить.

— О чем?

— О себе. О своей жизни. Я не хотела опять увидеть его. Я была на пределе. Не могла больше терпеть его замечания, его взгляд, его оскорбления и его удары.

— Свидетели в «Одиноком волке» видели, как вы уехали с каким-то мужчиной, кто он?

— Кларк или Кент, я толком не запомнила. Географ или что-то в этом роде. Кажется, он составляет карты дорог, чем-то таким занимается, я подробно не запоминала, слушала его вполуха.

— Это был клиент?

— Да.

— Вы помните, в котором часу вы с ним уехали?

— В начале первого, но не уверена.

Джарвис вновь прокрутил в голове хронологию событий. Согласно словам Мейпл и Райли, Йона Петерсена убили между половиной второго и двумя сорока пятью, когда пастор Алецца и Райли приехали на ферму и обнаружили тело. За это время Джойс и ее сообщник могли спокойно доехать до фермы, убить Йона и уехать так, что их никто не заметил.

— И куда вы отправились?

— Мы поехали на север, но не доезжая до Виолы, он остановился в рощице, чтобы я могла выполнить свою работу.

— А потом?

Широко открытые глаза Джойс напоминали глаза наркомана, погрузившегося в воспоминания о своем последнем сеансе химического блаженства. Моргнув, она с печальным видом вернулась в реальность.

— Я не хотела, чтобы он платил мне. Вместо этого я попросила его потерпеть меня еще немного, увезти меня далеко, подальше от Карсон Миллса.

— И он увез?

— Сначала он немного поломался, говорил, что у него работа, что он не может терять время и везти меня обратно. Но я ему обещала, что не стану просить его отвезти меня назад, что меня можно просто высадить на обочине дороги, и он согласился. Мы ехали, слушали радио, а потом, в Клируотере, он пригласил меня пообедать.

— О чем вы говорили за обедом?

— Я толком не помню. Болтал больше он, я слушала, а ему это нравилось. Помнится, он ругал жену и, кажется, своего начальника.

— А потом?

Она пожала плечами.

— Потом он сказал, что должен задержаться в Клируотере по работе, снял комнату в мотеле, мы все повторили, а потом, когда он заснул, я ушла.

— Вы шли пешком из Клируотера?

— Да.

Джарвис даже присвистнул.

— Однако расстояние-то не маленькое!

— Да, согласна, я шла почти всю ночь. Похоже, у меня пятки сбились в кровь, — произнесла она, поднимая ногу в открытой стоптанной туфле и показывая посиневшую подошву.

— Можете сказать мне название мотеля?

— Нет, но я могу найти его, я знаю, где он находится.

— Вы не боялись, как отреагирует Йон на то, что вы не ночевали дома?

Она снова пожала плечами.

— Я была уверена, что больше не вернусь.

— А ваш сын? Разве вы не тревожились, оставляя его?

— У него есть отец. К тому же… думаю, я очень давно перестала быть хорошей матерью. Райли это знает. Вы же видите, он прекрасно без меня обходится.

Джарвис это уже понял, но не хотел делиться своими выводами с Джойс Петерсен.

— Надо найти вашего клиента, Джойс.

— Я помню, что у него коричневый «датсун», зарегистрированный в Огайо. Он сказал, что пробудет в нашем округе еще несколько дней.

— Очень хорошо, это может вам помочь. Теперь же вам надо где-то устроиться, но не на ферме, где идет следствие. Вы знаете, куда пойти?

— Нет, не представляю. Быть может… Я спрошу Рона и Пэтси, не могут ли они позволить мне ночевать над баром.

Джарвис представил себе, как Райли пытается заснуть под доносящиеся снизу шум и крики не слишком презентабельных клиентов «Одинокого волка», и покачал головой.

— Позвольте мне сделать несколько звонков, и я найду вам комнату с двумя кроватями на ближайшие несколько дней. Полагаю, вас не нужно предупреждать, что вы не должны покидать город. И…

Джарвис заколебался, ибо это выходило за рамки его полномочий, но потом махнул рукой.

— И прекратите заниматься тем, что вам приходилось делать в том баре. Постарайтесь держаться от этого подальше. Теперь никто вас не заставит этим заниматься. Я не шучу и прослежу за вами. Это важно и для вас, и для Райли. Вам надо взять себя в руки, Джойс.

— Для меня это единственный способ заработать на жизнь, шериф.

— Мы постараемся устроить так, чтобы вы могли прокормить себя, пока не вернетесь на ферму. А там займитесь вашим огородом, придется, конечно, поработать, но у вас очень неплохая земля, я знаю ее гораздо дольше, чем вы, она может давать все необходимое, а еще есть куры и свиньи. Пока вас не будет, я поручу Беннету кормить их. Потом мы посмотрим, чем вам можно помочь.

Джойс с подозрением или даже скорее с испугом смотрела на шерифа.

— Я бы никогда не поверил, что придется говорить это женщине, только что потерявшей мужа, но… это второй шанс, Джойс. Не упустите его. Для себя и для Райли. Он хороший парень, он это заслужил.

Словно в знак согласия, она молча качнулась всем телом и встала, когда Джарвис пригласил ее к выходу. Уже оказавшись на площадке, он остановил ее.

— Вы ни разу не спросили меня, как идет расследование. Разве вам не интересно узнать, кто убил вашего мужа? У вас есть собственные соображения, Джойс?

Она сделала такой большой глоток воздуха, что чуть не поперхнулась, а потом, уставившись на шерифа, произнесла:

— Если Господь и вправду существует, я уверена, что он сам покарал его. Он не мог больше терпеть существование Йона, и явил свою волю. Бог точно знает, когда надо исправлять собственные ошибки.

Джарвис поселил Райли с матерью у Мередит Конвел, владелицы парикмахерского салона, у которой после отъезда сына в глубине сада пустовал маленький домик на колесах, и Малкольм Тьюна, лютеранский пастор, договорился со своей паствой, чтобы они каждый день по очереди приносили еду вдове и сиротке. Джарвис знал, что у них больше не будет недостатка в еде, и к концу недели он увидит их поправившимися не меньше чем на пару кило. Нет более эффективного способа, чем армада святош, лишенных возможности творить добрые дела, которым вы неожиданно доверяете наполнить пустые желудки.