Посылаю графа Сен-Приеста (Сен-При. – А.Ш.), дабы узнать точно ваше намерение. Мне нужно хотя два дни отдохнуть и собраться, а там куда угодно. Ежели Платов до сих пор не у вас, я не виноват. 12‑го числа он перешел Днепр. Ему я предписал ежедневно маршировать по крайней мере по 45 верст. Спросите у него мой ордер; где он теперь находится, мне не известно, а где мои казаки, вам донесет граф Сен-Приест.

Итак, позвольте мне остаться навсегда вашим верным и покорным слугою.

Князь Багратион».

Эти письма были написаны до встречи двух главнокомандующих под Смоленском, которая состоялась 21 июля. Багратион настаивал на активных действиях против растянутого неприятельского фронта, Барклай де Толли – за прикрытие московского направления в случае продолжения Наполеоном наступательных действий.

В силу этого после Смоленского сражения отношения между двумя главнокомандующими, один из которых все еще продолжал оставаться военным министром России, вновь и окончательно разладятся. Багратион сердцем не сможет вынести того, что Смоленск не защищался до последней возможности, и того, что русские вновь отступают, да еще к самой Первопрестольной Москве.

Состоявшийся 25 июня в Смоленске военный совет высказался за ведение активных, наступательных действий. Так, полковник К.Ф. Толь предложил нанести удар в направлении Рудня – Витебск и разорвать здесь линию фронта наполеоновской армии. Барклай де Толли тоже высказался за решительные действия, но с одной существенной оговоркой: войска от Смоленска не должны были удаляться более чем на три перехода. Такая его позиция была вполне понятна, поскольку соединенная армия продолжала уступать численно главным силам неприятеля.

Император Наполеон, словно предвидя ответные действия русских, уставших отступать, 1 августа оставил Витебск и сам двинулся на восток по дороге на Смоленск. Он вновь пошел искать для себя генерального сражения, чтобы на поле брани одержать верх над Россией.

Основные силы 1‑й и 2‑й Западной армий были сосредоточены к северо-западу от Смоленска – у Валоковой и Надвы. 26 июня русские выступили на Рудню, имея в авангарде летучий корпус атамана М.И. Платова (6 полков, 12 конных орудий). Однако после получения ошибочного известия о появлении крупных сил французов в Поречье, к северу от Смоленска, приказ о наступлении был отменен. Армия Барклая де Толли стала выдвигаться на прикрытие Пореченской дороги, а армия Багратиона – занимать ее место расположения.

Этот приказ Платов вовремя не получил. Он продолжил движение на сближение с неприятелем и на рассвете 26 июня атаковал авангард маршала Мюрата – 2‑ю легкую кавалерийскую дивизию генерала Себастиани. Бой произошел у деревень Иньково (Молево Болото). Казаки, башкиры до 50 раз ходили в конные атаки, прогнав неприятеля на две версты. После подхода трех гусарских полков неприятельская кавалерия была прогнана еще на 8 верст.

Дивизию тяжелой каалерии генерала графа Себастиани от полного разгрома спасла 14‑я кавалерийская бригада генерала Бермана из 3‑го армейского корпуса (три полка, 6 орудий). Бой, начавшийся на рассвете, завершился 15 часов дня в пяти верстах от Рудни. Неприятель, получив пехотное подкрепление, отошел за реку Малая Березина.

Как доносил атаман М.И. Платов, «неприятель пардона не просил, а российские войска, быв разъярены, кололи и били его». Атакованная летучим корпусом дивизия французской кавалерии из двух тысяч всадников потеряла 600 человек, в том числе пленными 10 офицеров и свыше 300 нижних чинов. В плен попала рота вольтижеров полка легкой пехоты.

В ходе наступательного движения на Рудню к городу Красному, стоявшему на дороге Орша – Смоленск, был выдвинут «левый боковой обсервационный корпус» генерал-майора Д.П. Неверовского: 10 батальонов пехоты (почти половина состояла из рекрутов), 4 эскадрона драгун, 3 Донских казачьих полка, 14 орудий; всего 7200 человек.

Наполеон, вознамерившийся быстрым маневром захватить Смоленск, 2‑августа переправил на левый берег Днепра 1, 2 и 3‑й резервные кавалерийские корпуса, 3‑й армейский корпус маршала Нея. Маршалу Мюрату была поставлена задача идти на Смоленск и взять русскую крепость на берегах Днепра.

При появлении авангарда неприятельской кавалерии Неверовский занял перед Красным позицию для боя, а оборону самого города поручил генерал-майору Е.И. Оленину с 4 батальонами егерей при двух орудиях.

Бой за Красный начался в 14 часов с подхода к нему легкой кавалерии 3‑го резервного корпуса Груши. Русским под ее давлением пришлось отступить за реку Лосвинка. Во время одной из конных атак бригадой генерала Бордесуля была захвачена русская батарея из 7 орудий. Тогда Неверовский стал отступать двумя пехотными колоннами, затем – одним большим каре, отражавшим наскоки вражеской конницы. Само каре состояло из небольших каре пехоты, построенных в две линии в шахматном порядке. Причем отступление шло не единовременно, а линия через линию.

Мюрат бросал в атаки на отступавшее русское каре эскадрон за эскадроном. Всего за день боя, который завершился около 20 часов, французская кавалерия совершила около 40 атак. Они отбивались таким образом: русская пехота, отступавшая быстрым шагом, делала первый залп, после чего начинала вести беглый огонь с дистанции в 50 шагов.

Такой отход с поля битвы привел в восхищение самого Наполеона Бонапарта, который зачастую мог похвально отозваться об умелом противнике. Сам же генерал-лейтенант Н.Н. Раевский хвалил в донесении за тот бой своих бойцов:

«Пехота… окруженная многочисленною неприятельскою конницей и поражаемая картечными выстрелами… ружейным огнем и штыками прокладывала себе дорогу. Неустрашимость и храбрость русского солдата явились во всем своем блеске».

Неверовский не просто хвалил доблесть подчиненных ему в том бою людей. Он словно воспроизводил то впечатление, которое его солдаты произвели на противника, до того уверенного в себе, в своем превосходстве в силе, наконец, в непобедимости под знаменами и наполеоновскими орлами. Один из французских мемуаристов так описывал виденное им в бое под Красным:

«Русские всадники казались со своими лошадьми вкопанными в землю…

Ряд наших первых атак кончился неудачей в двадцати шагах от русского фронта; русские (отступавшие) всякий раз внезапно поворачивались к нам лицом и отбрасывали нас ружейным огнем».

Обеспокоенный Багратион приказал подкрепить отряд Неверовского 26‑й пехотной дивизией генерал-майора И.Ф. Паскевича, который подоспел на помощь в 7 часов утра 3 августа. К тому времени французская кавалерия уже прекратила преследование отступавшего от Красного противника. Потери русских составили до 1500 человек (более половины – пленными) и 8 орудий. Французы – около 500 человек убитыми и ранеными.

Бой под Красным с его ожесточением и бесстрашием со стороны русских показал наполеоновскому воинству, что его не ждут легкие виктории в России. Пока еще малые потери в людях на полях брани действовали на дух солдат Великой армии, половина котрой не была чисто французской, уже не