Но самым главным для него было нагнать отступающую теперь единую русскую армии, которая опять оторвалась от преследователей.

Из Смоленска Великая армия шла на восток уже по Москвской дороге. Император французов вновь вел за собой главные свои силы: гвардию, 1, 3, 4, 5 и 8‑й армейские корпуса, все четыре резервных кавалерийских корпуса. В Смоленске оставлялась из этих сил одна дивизия пехоты Молодой гвардии генерала Делаборда. Всего в строю насчитывалось 160 тысяч человек, из которых более 31 тысячи составляла кавалерия.

Днепр кавалерия перешла у Соловьевой переправы, для пехоты и артиллерии были наведены два моста. Великая армия пехотой корпус за корпусом, дивизия за дивизией, полк за полком проходила русский город, взятый еще только вчера в жарком сражении. Среди тех, кто видел Смоленск в этот день, был итальянский офицер Чезаре Ложье из корпуса вице-короля Италии Евгения Богарне. Он записал в своем дневнике:

«Единственными свидетелями нашего вступления в опустошенный Смоленск являются дымящиеся развалины домов и лежащие вперемежку трупы своих и врагов, которых засыпают в общей яме. В особенно мрачном и ужасном виде предстала перед нами внутренняя часть этого несчастного города. Ни разу с самого начала военных действий мы еще не видели таких картин: мы ими глубоко потрясены. При звуках военной музыки, с гордым и в то же время нахмуренным видом проходили мы среди этих развалин, где валяются только несчастные русские раненые, покрытые кровью и грязью…

Сколько людей сгорело и задохлось!..

Я видел повозки, наполненные оторванными частями тел. Их везли зарывать…

На порогах еще уцелевших домов ждут группы раненых, умоляя о помощи…

На улицах встречаем в живых только французских и союзных солдат…

Они отправляются шарить по улицам, надеясь отыскать что-нибудь пощаженное огнем. Потушенный теперь пожар истребил половину зданий: базар, магазины, большую часть домов…»

Авангарду Великой армии удалось настигнуть за Смоленском часть сил 1‑й Западной армии, которая отступала по Пореченской дороге, а багратионовская армия – по Дорогобужской дороге. Бой состоялся у деревни Валутина Гора (или у Лубино), в 6 километрах от Смоленска, на реке Колодня.

Барклай де Толли, видя, что между его армией и 2‑й Западной армией образовался опасный разрыв, решил соединить походные колонны на Дорогобужской дороге. Он понял, что от неприятеля следует прикрыться, прежде всего, у деревни Лубено, стоявшей на перекрестке дорог. Это было верное решение, поскольку к утру 7 августа Днепр у Смоленска уже перешли армейские корпуса Нея и Жюно, два резервных кавалерийских корпуса под общим командованием Мюрата.

Задачу стать преградой для преследователей у Лубено получил генерал-майор А.А. Тучков 3‑й с отрядом из двух егерских, одного пехотного, одного гусарского и трех казачьих полков, конно-артиллерийской роты (всего 3 тысячи человек). Отряд в 10 часов утра занял позицию у реки Колодня, перекрыв Московскую дорогу. Казачьи полки прикрыли речной брод.

Предвестником боя у Валутиной Горы стало столкновение русского корпуса К.Ф. Багговута и части корпуса А.И. Остермана-Толстого, которые, отступив из Петербургского предместья Смоленска, сбились с дороги во время ночного морша и неожиданно столкнулись с войсками маршала Нея, перешедшим на противоположный берег Днепра.

В 8 часов утра маршал Ней нанес по противнику сильный удар, но тот устоял и не дал нанести себе поражение. После этого события стали перемещаться к Лубино, где закреплялся отряд Тучкова 3‑го. Наполеон, получив донесение о том, что Ней завязал дело с большим по составу русским арьергардом, приказал 1‑му корпусу маршала Даву без промедлений переправляться на противоположный берег Днепра. Начали переправу и другие войска Великой армии.

Около полудня Ней атаковал русскую позицию у Лубино, но Тучков удерживал ее до 15 часов, после чего под давлением «превосходных» вражеских сил отошел за реку Строгонь. Там его отряд получил усиление и увеличился до 8 тысяч человек. Основу сил поддержки составили лейб-гвардии Гренадерский, Екатеринбургский и Елецкий пехотные полки.

Маршал Ней начал силами одной пехотной дивизии атаки с фронта, другую послал в обход, а две оставил в резерве. Но русские отбили все неприятельские атаки, продолжая удерживать за собой занимаемую позицию на противоположном берегу небольшой речушки и, что самое главное, Московскую дорогу.

Тем временем к месту боя стали подтягиваться не только французские войска, но и корпуса 1‑й Западной армии, которые выходили с востока от Лубино на Московскую дорогу. Бой завершился поздним вечером, когда введенная в дело резервная дивизия генерара Жерара, воспользовавшись наступившей темнотой, атаковала правый фланг русских, но была опрокинута и с большими потерями отступила назад.

В том бою генерал-майор П.А. Тучков 3‑й лично повел в штыковую контратаку Екатеринославский гренадерский полк. Когда плд ним была убита лошадь, он с ружьем встал в первые ряды гренадер. В рукопашной схватке генерал получил несколько ран и попал в плен.

Бой у Валутиной Горы отличался кровопролитием. За день боя русские потеряли 5–6 тысяч человек убитыми и ранеными, французы – 8–9 тысяч человек. Итогом столкновения стало то, что 1‑я и 2‑я Западные армии в главных силах соединились после того, как войска Барклая де Толли вышли на Московскую дорогу.

После сражения за Смоленск и неудачного авангардного боя у Валутиной Горы императору Наполеону пришлось по-иному посмотреть на затеянный им Русский поход. Теперь он окончательно понял, что военная кампания 1812 года приобретает затяжной характер. В его первоначальные планы это никак не вписывалось.

Наполеон Бонапарт сделал первую прямую попытку договориться с императором Александром I о мире, разумеется, на своих условиях. Вернувшись в Смоленск, он приказал доставить к себе пленного русского генерала Тучкова 3‑го, которому была оказана врачебная помощь. Между ними состоялся следующий разговор:

– Вы, господа, хотели войны, а не я, – сказал Наполеон Тучкову, когда тот вошел в его кабинет. – Какого вы корпуса?

– Второго, ваше величество.

– Это корпус Багговута. А как вам приходится командир третьего корпуса Тучков?

– Он мой родной брат.

Тогда Наполеон напрямую спросил русского генерала, может ли он написать письмо своему императору. Тучков отказался:

– Нет, не могу, ваше величество.

Несколько удивленный твердым ответом израненного штыком и саблями генерала Наполеон спросил:

– Но можете же вы написать вашему брату?

– Брату могу, ваше величество.

Тогда Наполеон произнес следующую фразу:

– Известите его, что вы меня видели, и я поручил вам написать ему, что он сделает мне большое удовольствие, если доведет до сведения императора Александра сам или через великого князя, или через главнокомандующего, что я ничего так не хочу, как заключить мир. Довольно мы уже сожгли пороха и пролили крови. Надо же когда-нибудь кончить.

После этих слов Наполеон добавил угрозу:

– Москва непременно будет занята и разорена,