и профессиональной позиции в медийном пространстве, которое стремится уподобить себе все, что в него попало. Игнорировать его законы нельзя, но и подчиниться им полностью – тоже. Бывало у нас всякое: некоторые письма кому-то показались слишком мрачными и не соответствующими «позитивному настрою» и редакционной политике, сниматься для полосы как-то раз надо было непременно в светлом и пушистом, потому что «концепция поменялась» (ох в каком бешенстве я была на той фотосессии, не передать); то и дело требовалось побольше определенности, – специфику производства и издательского бизнеса никто не отменял.

Но это все пустяки, сущая ерунда по сравнению с поистине героическими усилиями, которые все эти годы предпринимала редакция, чтобы держать оборону, сохранять ту интонацию разговора с читателем, с которой мы начинали десять лет назад. Я благодарна проведенным вместе годам за знание: это возможно.

Не всегда и не настолько, насколько бы нам хотелось – но возможно.

И меня по-прежнему поражает уважительное, нежное и трепетное отношение редакции к работе практиков, моих коллег – в особенности к той ее части, которая в чем-то таинство.

Есть расхожее выражение: некто «верит в то, что делает». Моя «дорогая редакция» верила в то, что делает не она — поверьте, это дорогого стоит. А разговоры на всякие сложные темы под диктофон и кофеек! А вполголоса заданный вопрос, как лучше говорить с психологом N – нервных просят не смотреть, – чтобы ему было интересно! Кто и когда встречал «акул пера», которым есть дело до того, интересно ли с ними разговаривать?

А мне вот повезло. Что бы ни ожидало всех нас в будущем, уже повезло: не только встречала, но даже работала с ними. Хочется верить, что мы друг друга научили за все эти годы чему-нибудь полезному.

Вот и еще один ответ. Возможно, даже главный. Он не про журнал. Он про невидимок.

Работа «призрака на договоре» дала уникальную возможность услышать голоса тех, с кем мы редко встречаемся на консультациях или в психологических группах. Они говорили о своем и по-своему, но не только.

Письма наших «невидимок» всегда напоминали о времени и месте, в которых нам довелось жить. О наших общих бедах и проклятых вопросах – и о невероятном запасе жизнестойкости. О беспомощности и бессилии – и о неожиданных решениях. О покореженном «русском языке на грани нервного срыва» – и о чудом сохранившихся точных и емких словах. Об умении «выглядывать за пределы беды» – не только личной, как могло бы показаться на первый взгляд.

И хотя мы говорили далеко не обо всем и не со всеми, для меня невероятно важен этот «шум времени», в котором то проступают, то теряются наши голоса…

Есть своя ирония судьбы в том, что этой возможности я обязана журналу, название которого переводится с французского как «психологии», что по-русски звучит нескладно и даже безграмотно, а по сути – правда.

Мне тоже хотелось бы, «чтобы хоть изредка вступал хор».

Кажется, за этим я и оказалась в том странном пространстве, где можно побыть психологом-призраком, да еще для невидимок.

Благодарю всех людей, силы и обстоятельства, которые сделали эту встречу возможной.

Примечания

1

Институт групповой и семейной психологии и психотерапии, где работает автор.

2

Анн Анселин Шутценбергер (род. 1919) – французский психолог, психодрама-терапевт, создала психогенеалогический подход в работе с отдаленной семейной историей. Автору выпала честь не раз участвовать в ее учебных группах и мастер-классах.

3

Михайлова Е. Л. Я у себя одна, или Веретено Василисы. М.: НФ «Класс», 2003.

4

Кроль Л. М., Михайлова Е. Л. Человек-оркестр: микроструктура общения. М.: НФ «Класс», 1993.

5

Верую, ибо абсурдно (лат.).

6

Пользуюсь случаем поблагодарить Екатерину Салтыкову, много и хорошо помогавшую не только с почтой Psychologies, но и с другими важными делами.

7

Крымов Д., Якимович А. Азбучные истины. М.: Галерея «Сегодня», 1998.

8

Харитонов М. Умняк. История книжных подобий // Русская жизнь. 2008. № 9 (26) май. С. 24, 26.

9

Честертон Г.-К. Хор. Писатель в газете. М., 1987. С. 152–154.

10

Там же.