господин Ли вскочил на ноги и с воплями вылетел за дверь.

Гермес, как истинный фокусник, умел отвлечь внимание публики. Пока все смотрели в другую сторону, он убрал с экрана фотографию полиментума. Едва ли кто-то, кроме Ксина Ли, заметил её.

– Убедилась? – спросил Гермес. Его глаза смеялись, хотя выражение лица оставалось серьёзным.

Яналия едва сдерживала рвущийся наружу хохот. Ей было жалко господина Ли, но кто же знал, что он так болезненно отреагирует?!

Патрик О’Брайанс вышел из-за стойки, поднял опрокинутый стул и, оглядев посетителей, произнёс:

– Пожалуйста, не обращайте внимания! У господина Ли просто выдался тяжёлый день.

Кити принесла заказ. Друзья притихли, а когда она отошла от столика, возобновили разговор.

– Хорошо, значит, это был полиментум, – признала Яналия. – И откуда он взялся на корабле? Пробрался тайком?

– А откуда взялся эбруд, которого видела Антония? А тот астрозавр, о котором говорил Дэн?

– Зайцы? – предположила Яналия.

– Моррисон выловил бы их в один момент, – отмахнулся Гермес. – Он хоть и сдвинутый, а своё дело знает.

– Тогда что всё это значит?

– Не забывай, у нас на корабле неладно со временем. Может, все эти существа появились из будущего или из прошлого?

Яналии теория Гермеса понравилась. Воодушевлённая, она принялась за ростбиф с бобами.

Глава 13

Гениальная поэзия

Фанделина – молодая фрея из созвездия Лебедя – появилась на корабле чуть больше года назад. Её кожа была ультрамариновой, а широко поставленные глаза – фиолетовыми, с россыпью золотистых точек. За спиной у Фанделины, как у всех жителей её планеты, имелись прозрачные стрекозиные крылья. Это было хрупкое, звенящее, возвышенное существо. Её предметом, конечно же, было искусство.

– О, поэзия! – высокий мелодичный голос Фанделины разносился по классу. – Сила её неизмерима! Она заставляет нас грустить и радоваться, смеяться и плакать!

– Ну вот, получается Гулфи нельзя читать стихи! – сказала Яналия.

– Почему это? – удивился Гермес.

– Слышал, что сказала Фанделина? Стихи заставляют нас плакать! Начнёт Гулфи читать, расплачется и утонет!

Друзья посмеялись, хотя анекдот о борирре, который утонул на похоронах, был далеко не новым. Они расположились на полу, в глубине класса. Аудитория, в которой проходили занятия по искусству, выглядела необычно. Первое, что сделала Фанделина, приступив к работе, – выбросила парты. Ученики сидели на потрёпанных пуфиках и подушках, а то и вовсе лежали на полу. Стены аудитории были сплошь изрисованы, причём новые картины писались поверх старых. Фанделина считала граффити выражением бунтарского духа, и поначалу её рисунки появлялись всюду – в лифтах, коридорах, на стенах и даже потолках. Возможно, мистер Валрус не разбирался в искусстве, но зато прекрасно знал, что такое порча общественного имущества. Он пригрозил Фанделине увольнением; та страшно оскорбилась, но пачкать стены перестала.

– К сегодняшнему занятию каждый из вас должен был написать стихотворение про любовь, – в голосе Фанделины слышалось радостное предвкушение. – Кто-нибудь справился с заданием?

К всеобщему удивлению, руку поднял Гулфи Ток.

– Я написал. Только у меня не совсем про любовь…

– Неважно! Мы всё равно с удовольствием послушаем!

Гулфи поднялся с пуфика и прочитал:

– Стихотворение называется «Рыбы».

В океане много рыбы.

В море тоже много рыбы.

Рыбы могут просто плавать,

Или плавать для чего-то.

Например, ловить друг друга,

И откусывать кусочки

От хвоста, спины и брюха.

Рыбы многие похожи

На сияющие звёзды.

Гулфи посмотрел на Фанделину и смущённо произнёс:

– Я в конце метафору использовал, как вы учили…

– Это замечательно! – воскликнула Фанделина, и её крылья взволнованно затрепетали. – Шедевр! У меня мурашки по коже!

– Ага, слины аплодируют стоя! – хмыкнула Яналия.

– Мне особенно понравилось про кусочки, которые жестокие рыбы откусывают друг от друга! – вдохновенно пропела Фанделина. – Гулфи сравнивает наше общество с океаном, полным хищной рыбы, где каждый норовит урвать кусок пожирнее! Что же делать, как избежать превращения в озлобленного хищника? И поэт даёт нам намёк – надо отринуть всё приземлённое, мелочное, надо стремиться ввысь и стать похожим на сияющую звезду!

Гулфи выглядел ошарашенным. Фанделина смахнула навернувшуюся слезу и сказала:

– Можешь садиться! Это гениально!

Гулфи рухнул на пуфик, а Яналия сделала потрясённое лицо и произнесла:

– Гулф, так ты, оказывается, гениальный поэт! А я и не знала!..

– Да я и сам не знал… – растерянно пробормотал юный борирр.

Фанделина, кстати, окончившая Межпланетную академию живописи, сокращённо МАЖЬ, была готова видеть высокое искусство в чём угодно. Из-за этого каждый её урок неизбежно превращался в фарс.

– Если правильно преподнести, Фанделина даже инструкцию от лекарства признает гениальным стихотворением, – сказала Яналия, обращаясь к Гермесу.

– Ну, это ты преувеличиваешь…

– Спорим?

– Спорим!

Яналия порылась в сумке и достала помятый листок. Это была инструкция от геля, которым пользовались гимнасты.

– Сейчас ты увидишь, как рождается гениальная поэзия, – сказала Яналия. – Всё что надо, это заменить слово «гель» на «любовь».

– Давай, действуй! – усмехнулся Гермес.

Яналия подняла руку:

– Я тоже написала стихотворение!

– О, какая радость! – всплеснула руками Фанделина. – Мы внимательно слушаем!

Яналия встала, прокашлялась и произнесла:

– Моё стихотворение называется «Любовь. Инструкция к применению».

Перед применением любви

Необходимо ознакомиться с инструкцией.

Любовь обладает ярко выраженным

Обезболивающим и противовоспалительным действием.

Небольшое количество любви наносят на кожу

И втирают мягкими, круговыми движениями.

Любовь проникает глубоко в ткани, быстро снимая воспаление.

Любовь эффективна при отёках, ушибах и растяжениях.

Побочные эффекты – кожный зуд и раздражение.

В случае возникновения аллергических реакций

Следует отказаться от любви.

Любовь хранить в недоступном для детей месте.

Не применять после истечения срока годности.

Любовь отпускается без рецепта.

– Какие хлёсткие метафоры! – ахнула Фанделина. – Как язвительно, иронично! Но, дорогая, ты нас не обманешь!

– Да? – огорчилась Яналия, решив, что проиграла спор.

– Конечно! Мы понимаем, что за внешним цинизмом скрываются глубокие душевные переживания! Возможно, тебе тяжело говорить об этом?

– Да, очень! – охотно согласилась Яналия.

– Я понимаю! – кивнула Фанделина. – Мы не будем углубляться в разбор, хотя сказать можно много! Я просто скажу, что это гениально!

Яналия села и торжествующе посмотрела на Гермеса:

– Ну вот, теперь у нас в классе два гениальных поэта, я и Гулфи!

Гермес уже не смеялся, он сдавленно подвывал, уткнувшись лицом в подушку.

– Кто-нибудь ещё? – Фанделина ободряюще улыбнулась ученикам, продемонстрировав мелкие, острые зубы. – Не стесняйтесь!

Неожиданно для Яналии, и для всего класса тоже, со своего места поднялась Тиша Крейн. Её огромные голубые глаза лихорадочно блестели, как будто она не спала всю ночь.

– Я… я