оскверненным нашей помешанной на красоте культурой, в которой люди выкладывают заоблачные суммы ради достижения какого-то невозможного идеала красоты в то время, как больницы наподобие «Злачных пажитей» еле-еле сводят концы с концами на благотворительные крохи, я достаю эту фотографию. На ней я вижу двух прекрасных женщин: мою жену, мило улыбающуюся, в купленном накануне ярком непальском костюме, и старуху в ее объятиях, которая провалила бы любой из когда-либо изобретенных тестов на красоту, за исключением одного, самого важного. Из этой деформированной, иссохшей телесной оболочки сиял свет Божьего присутствия. Святой Дух нашел Себе обитель.

Из книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

8 мая

Два голоса

Однажды я навестил Генри Ноуэна — знаменитого психолога и богослова, в прошлом преподававшего в университетах Лиги Плюща. Он достиг большого успеха как писатель и лектор, однако в последнее время работал в доме инвалидов «Л’арш» недалеко от Торонто, откуда церковная «индустрия» казалась бесконечно далекой.

Мы пообедали с Генри в его маленькой комнате, после чего провели служение причастия для Адама — молодого парня, за которым присматривал Ноуэн. Он провел литургию по случаю его 26-летия. Неспособный говорить, ходить и самостоятельно одеваться, будучи сильно отсталым умственно, Адам явно ничего не понимал. Максимум, что он мог осознать, — это что пришли родственники. Парень постоянно пускал слюну и время от времени что-то бормотал.

Позже Ноуэн рассказал мне, что на уход за Адамом у него каждое утро уходит по два часа: парня нужно искупать, побрить, почистить ему зубы, расчесать волосы, а потом направлять его руку за завтраком, когда он пытается есть... Должен признать, у меня промелькнуло сомнение: неужели это — самое эффективное использование времени для блестящего богослова и проповедника? «Я ничем не жертвую, — утверждал Ноуэн. — Это я, а не Адам, получаю наибольшую пользу от нашего общения».

По его словам, поначалу было непросто, однако со временем он понял, что нечто подобное, наверное, испытывает и Бог, любя нас, — духовно нескоординированных, отсталых, способных отвечать только тем, что для Бога равносильно невнятному ворчанию и стонам.

Ноуэн сказал, что всю жизнь внутри него боролись два голоса. Один побуждал стремиться вверх и добиваться успеха, в то время как другой призывал его просто покоиться в утешительном осознании того, что он — Божий «возлюбленный». Только в последнее десятилетие своей жизни Ноуэн по-настоящему прислушался ко второму голосу. В конце концов, он пришел к выводу, что «цель самообразования и формирования служения — постоянно узнавать Господень голос, Его лицо и Его прикосновение в каждом встречном человеке».

Мне будет не хватать Генри Ноуэна. На мой взгляд, его лучше всего характеризует запечатлевшаяся у меня в памяти картина: энергичный священник со взъерошенными волосами, который жестикулирует беспокойными руками, словно формируя проповедь прямо из воздуха, устраивает яркое празднество причастия на день рождения безразличного взрослого ребенка, настолько неполноценного, что большинство родителей пожалели бы, что не сделали аборт. Лучший символ боговоплощения мне тяжело и представить.

Авторская колонка в журнале «Христианство сегодня»,

9 декабря 1996 года

9 мая

Обезоруживая страх

Многие годы я испытывал огромный, явный страх перед образом сурового, осуждающего Бога — этакого космического Громилы. Кто захочет молиться такому Богу? Как я мог стремиться к близким взаимоотношениям с настолько устрашающим партнером? Со временем мои линии обороны рушились одна за другой по мере того, как я переживал благодать, встречал заслуживающих доверия наставников и, самое главное, — познавал Иисуса.

Для исцеляющегося фундаменталиста требуется смелость, чтобы поверить в то, что Евангелие — это действительно Благая весть от Бога, Который есть любовь. Я искал наставников, которые верили в этот фундаментальный и, в то же время, редко осознаваемый факт веры. В течение десяти лет я повсюду следовал за доктором Полом Брендом, несущим исцеление и благодать одним из наиболее презираемых людей на планете — больным проказой индусам низшей касты. Иногда мы молились вместе, и меня не переставала изумлять простота его веры. Доктор Бренд демонстрировал дух благодарения, даже работая на почти нищенскую зарплату в очень сложных условиях. Приближение старости он воспринимал не со страхом, а с предвкушением. Даже в конце жизни он воспринимал смерть, как возвращение домой, — кульминацию, а не конец.

Еще одним заслуживающим моего доверия наставником был Генри Ноуэн. Его жизнь всегда демонстрировала, что истинный Божий образ успокаивает, а не вызывает страх. Невзирая на собственные внутренние страхи, Ноуэн возлагал упование на Божий характер. Он понял, что «от страха не нужно убегать. Его следует прочувствовать, преодолеть его давление и взглянуть прямо ему в лицо… Поэтому, я молюсь, хотя и не знаю, как молиться».

Меня изумляет, что многие из возвышенных молитв апостола Павла находятся в посланиях, написанных в тюрьме. Молитва была для Павла способом подняться над страхом перед существующими обстоятельствами к радикальному упованию на нежную Божью заботу. Подобным же образом, служители и борцы за гражданские права в 1960-х годах использовали время тюремного заключения для громкой молитвы и пения гимнов. Скептики могут воспринимать такие молитвы как наихудший из способов отрицания реальности. Верующие же видят в них веру в реальность, которая превосходит обстоятельства и обезоруживает страх.

Из книги «Молитва. Способна ли молитва изменить жизнь?»

10 мая

В безопасности

Переосмыслив свои предположения касательно взаимоотношений с Богом, я теперь вижу, что они были необоснованными и примитивными. Из детства я вынес образ Бога, как строгого учителя, выставляющего оценки. Я преследовал ту же цель, что и все остальные: получить отличную оценку и заслужить одобрение учителя. Подурачься в классе — и тебя поставят в дальний угол комнаты или отправят в пустой кабинет в конце коридора.

Как оказалось, почти все в этой аналогии противоречит Библии и только искажает суть взаимоотношений. Прежде всего, Божье одобрение зависит не от моего «хорошего поведения», а от Его благодати. Я никогда не смогу получить оценки, достаточно высокие для того, чтобы соответствовать совершенным стандартам «учителя» — и, к счастью, мне этого и не нужно делать.

Кроме того, взаимоотношения с Богом не устанавливаются и не прерываются в зависимости от моего поведения. Бог не отправляет меня в пустой кабинет в конце коридора, когда я непослушен. Как раз совсем наоборот. Периоды, когда я чувствую себя дальше всего от Бога, могут довести до отчаяния, и это — новая отправная точка для благодати. Когда Илия, убегая от Бога, забился в пещеру, он услышал нежный шепот, который принес утешение, а не упрек.