Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Графиня склонилась над Лоренцо. На груди у него лежал миниатюрный портрет. Он был прекрасен.
Графиня взяла портрет, и улыбка злобного удовольствия коснулась ее губ. Теперь даже после смерти ее душа, ее подлинная сущность останется жить, заключенная в этом маленьком портрете… Художник, этот жалкий, тщеславный человек, умирает, но ей было ничуть его не жаль. Все когда-нибудь умрут, по крайней мере, этот сделал что-то полезное, что-то стоящее.
Графиня уже хотела покинуть часовню, но тут глаза живописца открылись и нашли ее. Его губы зашевелились.
Графиня наклонилась к умирающему, чтобы послушать, что он хочет ей сказать. Это не казалось ей важным, но любопытство свойственно каждой женщине, а она все же была женщиной. Кроме того, графиня не сомневалась, что художник скоро умрет, а она любила слушать то, что люди говорят перед смертью.
Она склонилась над ним как можно ниже, чтобы не пропустить ни слова, – и вдруг умирающий с нечеловеческой силой схватил ее за воротник платья и притянул к себе.
Глаза художника пылали темным лихорадочным огнем. Его губы зашевелились:
– Я сделал то, что ты просила. Создал портрет, в котором заключена частица твоей черной души. Этот портрет переживет и тебя и тем более меня. Мне осталось жить совсем немного, считаные мгновения, – проговорил он, – скоро я попаду туда… ты прекрасно знаешь куда, ибо я служил твоим черным желаниям и навеки сгубил свою бессмертную душу. Меня там уже ждут… – Он перевел дыхание, чтобы собраться с силами, и продолжил: – В портрете, который я создал, заключена часть вечного зла, носительницей которого ты являешься. Храни его в своей семье, передай дочери своей дочери. Пока этот портрет хранится в твоей семье – заключенное зло не вырвется наружу… но если этот портрет попадет в чужие руки, если он будет продан или даже подарен постороннему человеку – врата ада откроются. Первым пострадает тот, кто завладеет портретом, но на этом зло не остановится…
Художник снова перевел дыхание. Видно было, что силы его оставляют. Только в глазах еще теплилась жизнь.
– Я умираю… – проговорил он едва слышно, – но тебе тоже, рано или поздно, придется отправиться вслед за мной. И помни – тебя там тоже ждут…
Выйдя от Лиды, Надежда села в подходящую маршрутку. Домой, домой, скорее домой! Навести в доме порядок к возвращению мужа, приготовить что-нибудь вкусное, помириться с котом… хватит с нее криминала! Хватит опасных приключений!
В это время у нее в сумке раздался сигнал – на телефон пришло сообщение. Надежда заволновалась: может быть, это муж написал ей что-то важное? Может быть, он задерживается в командировке?
Она раскрыла сумочку, порылась в ней, нашла мобильный телефон и тупо уставилась на него. Дисплей не светился, никаких новых сообщений не было. Но она слышала донесшийся из сумки сигнал…
И тут Надежда вспомнила, что до сих пор таскала телефон, который прихватила на похоронах Константина Леденцова. Просто забыла его выложить. Так может, это на него пришло сообщение?
Злополучный телефон нашелся на самом дне сумки. На его дисплее действительно горела надпись: «У вас одно новое сообщение».
От этого телефона Надежда не ждала ничего хорошего. Однако нельзя просто закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло! Даже самой себе Надежда не признавалась, что ее мучает любопытство, что ей просто хочется узнать, что за сообщение ждет ее в этом телефоне. Тем более сообщать-то некому. Тот тип, что пугал звонками, уже сидит. И, судя по тому, как обрадовались полицейские, увидев его, сидеть будет долго.
Опасливо оглядевшись по сторонам, Надежда нажала кнопку, чтобы открыть сообщение… И разочарованно вздохнула. Сообщение было самое что ни на есть банальное: «Вы приблизились к порогу отключения».
Ну и черт с ним, пусть отключают этот телефон, все равно Надежда собиралась его выкинуть! От него никакой пользы… И тут она вспомнила, что не проверила еще один, последний номер, записанный в памяти этого телефона.
«Ну, не проверила – и не надо, – прозвучал в голове внутренний голос, – все уже закончено, медальон у Лиды, и пора переходить к своим собственным делам, которых накопилось выше крыши…»
С этим внутренним голосом у Надежды сложились непростые отношения. Он всегда пытался удержать Надежду от опасных и неосторожных поступков, пытался не дать ей вмешаться в очередное криминальное расследование. В этом он очень напоминал мужа Надежды. Но по сравнению с Сан Санычем у внутреннего голоса был один существенный недостаток – его никак не получалось обмануть. Он знал все Надеждины мысли и намерения так же хорошо, как сама Надежда. Или даже лучше. На то он и внутренний голос. Зато его можно было просто не слушать, что Надежда почти всегда и делала.
Вот и сейчас, выслушав аргументы этого внутреннего зануды, Надежда ответила ему (шепотом, чтобы не напугать соседей по маршрутке):
– Ага, выкину этот телефон – и так никогда не узнаю, чей номер в нем был записан! Да я же просто умру от любопытства! Во всяком случае, неделю не смогу спокойно спать!
Как утверждал муж, любопытство было главным недостатком Надежды Николаевны. Правда, сама Надежда считала его достоинством. А в данном случае любопытство соединилось еще с одним качеством Надежды – умением доводить каждое начатое дело до конца. Выяснила она про два номера в телефоне Константина – стало быть, нужно выяснить и про третий. И тут же, не дав внутреннему голосу времени на достойный ответ, Надежда нажала кнопку вызова и поднесла трубку к уху.
Прозвучало несколько длинных гудков, а затем приятный женский голос проговорил:
– Вы позвонили в кабинет Михаила Петровича Водолазова.
– Михаила Петровича? – переспросила Надежда, лихорадочно пытаясь вспомнить, слышала ли она когда-нибудь это имя.
– Да, – в голосе телефонной дамы прозвучала настороженность, – будьте добры, представьтесь!
– Да как же! – фыркнула Надежда и нажала кнопку отбоя.
«Ну, вот ты позвонила, – снова зазвучал внутренний голос, – а толку-то? Ничего нового ты не узнала. Кто такой этот Михаил Петрович – понятия не имеешь…»
– Ну и ладно! – фыркнула Надежда. – Я, по крайней мере, попыталась. Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном…
На этот раз внутренний голос промолчал, и Надежда доехала до дома без приключений.
Она вышла из маршрутки и задумалась: идти прямо домой или сперва зайти в магазин? По всему выходило, что в магазин зайти нужно: в доме не было молока, хлеба и яиц. Или уж лучше завтра, чтобы к обеду вырезку купить… Нет, сегодня, а то и поужинать нечем.
Ругая себя за недисциплинированность и бесхозяйственность, Надежда направилась к расположенному на углу магазинчику, как вдруг рядом с ней зашуршали шины, и негромкий, властный голос проговорил:
– Садитесь, Надежда Николаевна!
Она вздрогнула и обернулась.
Рядом с тротуаром стояла большая черная машина. Ее задняя дверца была гостеприимно открыта. За рулем сидел коротко стриженный парень спортивного вида.
