— Отлично… тогда едем, — сказал он и снова свернул куда-то влево.

Выходит, что я с чемоданом и смутными перспективами ехала обедать с инспектором полиции. Интересно, не будет ли это служебным проступком — обедать со свидетелем или подозреваемой? Или такие жесты милосердия поощряются?

— Куда? — спросила я. — Мне немного, э-э… некомфортно.

Вообще-то я хотела сказать, что мне неловко, но подобрать подходящее слово не сумела.

— Некомфортно? — переспросил он.

— Некомфортно… имею в виду, что это не совсем правильно, в смысле, я не должна с вами обедать, — я окончательно запуталась в определениях и замолчала, разволновавшись и вспотев.

— Не должна? — удивление инспектора казалось неподдельным. — Вы имеете в виду, потому что я — полицейский?

— О, нет, нет! — запротестовала я. — Просто, просто… почему вы…

Я смешалась, как девочка на первом свидании, весьма вовремя вспомнив, что, если он тащил меня сонную на руках, я спала в его доме, общалась с его кошкой или котом, завтракала с ним, то отчего не пойти дальше и не пообедать?

— Вы не согласны? — резонно спросил он и, кажется, не особо ожидая ответа на вопрос, вновь углубился в управление своим авто, делая поворот за поворотом.

— Да, хорошо, я согласна, — пробормотала я на родном языке. Мне было физически необходимо сказать хоть что-то по-русски вслух, не пытаясь перевести свою мысль на чужой язык.

— Что? — спросил инспектор, не глядя на меня и вновь сворачивая куда-то.

Кажется, я поняла, куда мы приехали: за окном сверкнуло рекламными и новогодними огнями знакомое здание торгового центра, затем впереди по курсу выросла и ушла влево скала с руинами замка. Насладиться зрелищем я не успела, потому что Нейтан вновь повернул, машина выехала на набережную и помчалась вдоль променада, за парапетом которого синел волнующий душу морской простор. Еще несколько минут, и он остановил машину.

— Приехали, можете выходить.

Я выбралась наружу и огляделась. Мы находились на берегу. Впереди расстилался галечный пляж, где в живописном беспорядке, который, очевидно, имел свой внутренний, невидимый чужому глазу порядок, расположились разноцветные лодки: чёрные, коричневые, бело-голубые, красно-белые, жёлто-зелёные, свежеокрашенные и ободранные, с изящными линиями килей, носов и корм, с мачтами, на которых сушились разноцветные капроновые рыбацкие сети. «Moonshine of Hastings», прочитала я название, написанное белой краской на корме ближайшего судна. Слева возвышались три прилепившихся друг к другу сооружения, обшитые доской темного, почти черного цвета, похожие на три поставленные в ряд башни древнего форта. Перед ними утопленный одним концом в гальку лежал огромный полу-съеденный ржавчиной якорь, словно символ вечного причала. Напротив — другое здание, обшитое такой же тёмной доской, с квадратной аркой, под которой тянулись тонкие рельсы узкоколейки, и деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. На верхней площадке лестницы на древке, прикрепленном к перилам, развевался Веселый Роджер — пиратский флаг с черепом и скрещёнными костями, а на стене дома красовалась надпись «Maggie’s». Шум и запах моря, свежей рыбы, крики чаек, холодный ветер, лодки, странные здания — и над всем этим, сжимая пространство, возвышалась замковая скала. Белая чайка, чуть не задев меня крылом, спланировала на перила лестницы, сложившись в силуэт, словно на страницу альбома по орнитологии, слегка покачиваясь, готовая в любой миг взмыть в небеса, свободная от суеты и невзгод.

— Это Стейд, — сообщил подошедший ко мне Нейтан. — Причал для лодок здесь существует уже не один век, самый большой лодочный причал в Англии. А вот это, — он показал на башни, — сушильни для сетей. Идемте.

Он начал подниматься по лестнице, я последовала за ним. В небольшом зале ресторанчика, куда мы вошли, было людно, почти все столики заняты. Старые фотографии лодок и рыбаков, чёрно-белые, в узких рамках, оживляли крашеные грязновато-оранжевые стены. Официантка прогнала чайку, усевшуюся на подоконник приоткрытого окна, захлопнула ставню и помахала рукой в нашу сторону. Инспектор кивнул и, слегка подхватив меня за локоть, повёл туда, куда указала жестом официантка. Так он здесь завсегдатай! Или пользуется служебным положением в личных целях?

Мы сели за столик у окна, за которым открывалась гавань, очерченная дугой длинного, уходящего в море мыса с башней маяка в конце. Официантка с небрежно стянутыми в хвост русыми волосами смерила меня быстрым оценивающим взглядом и спросила, обращаясь к инспектору.

— Как обычно, Питер? Рыба и чипсы? Принести меню?

— Привет, Мэри, да, как обычно, — кивнул Нейтан.

— Советую взять рыбу и чипсы, самые вкусные на всем побережье, — сказал он мне.

Мне оставалось лишь согласиться и попросить бутылку воды и чашку кофе.

Питер… Надо же… Официантка выслушала меня, изогнув бровь и кося глазом на инспектора. Видимо, ей очень хотелось спросить, где он подцепил иностранку.

— Эспрессо? Латте? Капучино? — поинтересовалась она.

— Эспрессо, — важно ответила я.

Она ушла, и за столом на несколько секунд воцарилось молчание. Я вновь нарушила его первой, обнаглев от уютной обстановки, ревности официантки Мэри и поступившей информации.

— Вас зовут Питер? — спросила, надеясь, что мне, как иностранке, спишется постоянное переспрашивание.

— Да, именно так… А ваше имя… Анастасиа.

— Да, именно так, — в тон ему пропела я, чувствуя, что начинаю флиртовать. — Но вам проще будет называть меня Ася.

— Асья, — повторил он, улыбнувшись.

Улыбка вновь преобразила его лицо, сделав на миг каким-то мальчишеским. Моё имя прозвучало в его исполнении весьма приятно.

Мэри была расторопна, вероятно, здесь царил, судя по летающим по залу официанткам, культ быстрого обслуживания. Вскоре на нашем столике, покрытом скатертью в красную клетку, появились две огромные тарелки с не менее огромными кусками рыбы, запечённой в кляре, с румяной зернистой корочкой, по паре на каждой тарелке, с аппетитной поджаристой картошкой фри; сосуды с кетчупом, горчицей, каким-то соусом, высокие стаканы, бутылка воды с запотевшим стеклом.

— Очень большая порция, — пробормотала я по-русски, берясь за нож и вилку.

— Простите?

— Это вы меня простите. Я сказала, что порция очень большая…

— Да, порция, я понял. Мэгги славится этим…

— Мэгги — хозяйка ресторана?

— Да, она содержит ресторан. А внизу, на первом этаже — рыбный рынок.

— Лучший на побережье? — не удержалась я.

Он кивнул с самым серьёзным видом, лишь в глазах мелькнула усмешка.

— Лучший. Есть музей рыбацкого дела, в старой рыбацкой церкви, она была разрушена во время войны. А чуть подальше, по берегу — музей кораблекрушений и аквариум. Здесь всегда много туристов.

— Очень интересно! — искренне и с излишним жаром воскликнула я. — Когда я была маленькой девочкой, мечтала о море, много читала, знаете… как это бывает.

— Знаю, — кивнул он с таким видом, словно прочел мои мысли о детских романтических грезах.

Я замолчала, смутившись, и занялась едой.