Трудно не узнать голос Михаила, хотя в таком состоянии я с ним еще не сталкивалась.

Точно также нетрудно догадаться, что пришел он по мою душу.

Божечки, что ж Мишенька так орет? Я, что, вчера пришла к нему еще и с цыпленком тапака и спрятала его за батареей?

— Где Юсупова? — рычит Юдин, не обнаружив меня с первого взгляда.

Что-то мне подсказывает, что сдаваться самой — это ну такое…

Под взглядом нервно косящегося на меня Тохи, я медленно сползаю под стол.

— У вас что-то срочное? — слышу, как подает голос Инна Олеговна со своего места.

— О, да! Если я прямо сейчас не объявлю ей благодарность, меня разорвет!

Чойта?

И, пожалуй, я как-нибудь обойдусь без его благодарности…

— А, — с облегчением выдыхает Инна Олеговна, — ей наконец удалось удовлетворить ваши требования?

— Почти. Там еще осталось немного. Доудовлитворить. Но я сражен в самые чресла!

— Вы хотите сказать: «В самое сердце»? — осторожно уточняет интеллигентная Анечка Лялина.

— Я сказал то, что хотел сказать.

Оу!

Кажется, кто-то получил мой сюрприз…

Упс.

Глава 49

На рык Юдина, пусть и не сразу, но все же решается высунуться Пашенька из своего блиндажа.

Только пользы от него, как от козла молока.

— Марина, вы что-то потеряли? — мерзкий голос мерзкого Пашеньки, подставившего меня на раз, бесит неимоверно. Всем расскажу, что у него маленький. Никаких переговоров больше с придурками. И еще чего-нибудь привру.

Но больше всего бесит, что весьма непросто вылезти из-под стола задницей вперед, постоянно тычясь ею в кресло, отъезжающее и возвращающееся обратно.

— А вот и госпожа дизайнер! — раздается надо мной злорадный голос Михаила Батьковича, который не иначе как от доброты душевной креслице отодвигает, освобождая мне место для маневра. — Вы-то мне и нужны!

Задница, выставленная из-под столешницы, взволнованно трепещет.

— Цыпа-цыпа, — ехидно подзывает меня Юдин, пока я по-куриному выползаю на волю.

Стоит моей спине немного распрямиться, и меня хватают за шкирку. От стремительно возвращения в вертикаль даже кружится голова.

Юдин заглядывает мне в лицо, и я нервно сглатываю.

— Марина, можно вас на минутку? — грозно спрашивает Михаил тоном, не допускающим возражений.

Откровенное бешенство в его глазах, заставляет меня инстинктивно помотать головой. Где ж ты раньше был инстинкт самосохранения.

— Это просто замечательно, что вы непротив, — игнорирует он мой отказ.

— Эм… Михаил, я сейчас немного занята, может, как-нибудь потом… — блею я.

Юдин придвигается ко мне вплотную, зажимая между столом и, прости господи, орудием мести, судя по всему.

— Тогда я отблагодарю вас прямо здесь, — шипит он. — Отличный стол. Надеюсь крепкий.

И весь вид Михаила говорит, что он не шутит.

Приходится смириться, когда он за шкирку ведет меня перед собой, прикрывая мной стояк. Еле успеваю цапнуть сумку, потому что есть у меня ощущение, что на работу я сегодня не вернусь.

Покинув офис, я пытаюсь урезонить Юдина:

— Михаил, мы же взрослые люди, давай обсудим…

— Лучше помолчи, — веско советует он, и на какое-то время я даже прислушиваюсь.

Спустившись к парковке, мы так и идем к его тачке в плотной сцепке: Миша держит меня, я держу сумку, и только Мишу сдерживает чудо.

Юдин утрамбовывает меня на переднее сидение и, злобно зыркнув для устрашения, садится на место водителя.

Я предпринимаю еще одну попытку успокоить буйного клиента:

— Стоит ли так кипятиться?

— Марин, закрой рот. Это в твоих интересах.

Ну чего… До смерти осталось… Прижухнув, сижу молча до самой Солнечной.

На объекте пусто, видимо, рабочих Юдин отпустил.

Мне становится не по себе.

В основном, потому что внутри поднимается волнение определенного характера, и связано оно совсем не со страхом, если только не убрать из этого слова первую букву.

— Давай, золотко, — ехидно приглашает Михаил. — Пойдем полюбуемся на работу великолепного мастера. Я ведь правильно понимаю, вручную старалась?

Гордо вздернув подбородок, я прохожу в услужливо распахнутые двери и вперед Юдина чешу в кабинет, который сегодня обрел законченный вид. Ничего не могу с собой поделать, занос на каждом шагу моя задница совершает впечатляющий.

Собственно, финальный облик кабинета вживую я еще не видела, поэтому с удовольствием любуюсь на дело рук своих.

Все выглядит прекрасно, а если смотреть от дверей, то и пристойно.

Из огромного окна падает золотой послеобеденный свет как раз на то самое панно, над которым я корпела почти неделю.

Среди спокойной гаммы оформления, это яркое пятно приковывает взгляд.

Прекрасно исполненный пейзаж осеннего леса со всеми его теплыми оттенками, багрянцем…

— И что вам не нравится, Михаил Батькович? — расхрабрившись, насмешливо спрашиваю я. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Хотя бы получу удовольствие от бешенства Юдина напоследок.

— Ты издеваешься, коза? — ревет Михаил. — А ну-ка иди сюда, драгоценная. Садись за стол, на рабочее место, и посмотри на этот шедевр. Что ты видишь, талантливая моя?

Что-что?

Можно подумать, я не в курсе, что именно рисовала.

Кстати, то, что выглядело элементарно в интернете, воплотить оказалось не так-то легко. Так что сил на сюрприз Юдину было положено немало.

Процокав к приложенному месту, усаживаюсь и разглядываю плоды своих трудов.

Шикарно.

Я постаралась воплотить психологическую головоломку для глаз.

Ну знаете, вам показывают картинку и спрашивают, что вы на ней видите? А вы такой сразу — лебедей. А потом приглядываешься, а там…

Так вот мой осенний лес скрывал свое сокровище, которое предстает во всей красе именно с рабочего места Юдина.

— Скажи мне, как?

— Что как? Как мне это удалось?

— Нет! Как мне теперь работать?

Я перевожу взгляд снова на панно и с удовольствием отмечаю, как шикарно на зеленых простынях, смотрится обнаженное мужское тело,