…Итак, Троянде не дали умереть в саду, подобно Молле, аперенесли в ее покои, и перевязали, и послали за лекарем, и она лежала чистая вчистой постели, окруженная заботливыми служанками, и все ходили вокруг нее нацыпочках, перешептываясь и споря, умрет ли она нынче или завтра… точь-в-точькак шептались несколько месяцев назад о Пьерине. Было трудно поверить, что грязнаякучка мусора когда-то умоляла дать ей спокойно умереть, ибо теперь, стоилоПьерине пройти по дому, все склонялось и трепетало перед ней, а когда она,одетая в платье из золотой парчи, с длинным шлейфом по испанской моде, являласьк Троянде и устремляла на нее то ли брезгливый, то ли сочувственный взор,казалось, будто молодые женщины ради какой-то странной прихоти поменялисьместами: настолько теперешняя картина напоминала зеркальное отражение прежней,когда в постели лежала полуживая Пьерина, а Троянда стояла над ней со смешаннымвыражением жалости и брезгливости в глазах.

Аретино не пришел ни разу. Очевидно, он так же не хотелвидеть Троянду, как и она его. Что-то высохло у нее в душе за те месяцывынужденного одиночества, пока она мучилась ожиданием родов, терзаласьугрызениями совести… а потом признание Аретино словно бы полило эту высохшуюдушу ядовитым раствором, и на ней теперь уже ничего не могло взойти. А он… толи его запоздало томило раскаяние, то ли отвратительным показалось зрелище рожающейженщины, то ли не мог простить Троянде смерть сына… но он не приходил. Затоприходила Пьерина.

* * *

…Джилья ничего, ни слова не говорила о случившемся. Она илимолчала, разглядывая Троянду так пристально, что той становилось не по себе,или заводила какие-то странные разговоры, как бы ни к кому не обращенные и в тоже время исполненные какого-то глубокого значения, — жаль только, что слишкомглубокого, и измученный мозг Троянды никак не мог в эту глубину проникнуть.

Однажды Пьерина как бы между прочим сообщила, что кому-то избывших друзей Аретино, не раз пользовавшемуся его милостями, но оказавшемусянеблагодарным и пустившему грязную клевету, по наущению великого Пьетро,который был на короткой ноге с дожем Венеции, отрубили руку и конец языка. Этототсеченный кончик привязали к мизинцу отрубленной руки, а руку прибили кворотам дома, где жил клеветник. Утром следующего дня кровавый знак сняли, но кэтому времени хозяин уже счел за лучшее покинуть Венецию.

Но, сделав такое грозное предупреждение, Джилья тут женачинала восхвалять великодушие Аретино по отношению к тем, кто не причиняетему вреда. Оказалось, что он содержит четыре притона брошенных родителя мималеньких девочек, которых усиленно обучают музыке, а потом отдают в домабогатых людей и в церковные хоры знаменитых певиц и музыкантш. Жаль только, чтомало опытных воспитательниц в этих школах…

В другой раз Джилья сказала, что ни одна женщина котораяхоть о чем-то попросит Аретино, не останется ( неисполненной просьбой. Если оначестная женщина и желает сама зарабатывать на хлеб, то Аретино определяет ее водну из своих мастерских, где плетут кружево или шьют платки, простыни,рубашки. Все изделия покупает сам Пьетро: они ему по большей части не нужны,однако он хочет дать бедняжкам постоянный заработок.

А как-то раз Джилья рассказала о судьбе некой Франческины.Эта девочка училась в одной из знаменитых аретиновских школ музыки и пения, италант ее был такие, что она сделалась известной певицей и благодаря Пьетропознала богатство и роскошь, которые обеспечили ей многочисленные почитатели ееголоса и красоты. По слухам, в настоящий момент ей нужна была наперсница —компаньонка, как говорят французы: молодая, красивая, умная…

Придя через день или два, Джилья со смехом бросила напостель Троянды кусочек отличного твердого картона. Оказывается, Франческинаимела обыкновение, придя в какой-то дом и не застав хозяев, оставлять в знаксвоего присутствия вот такие картонки. Их разрисовывали для знаменитостивеликие художники, причем ничем не стесняя своего воображения, так что этакартонка с изображением двух целующихся голубков и возбужденного этим зрелищемАдониса относилась к числу наиболее скромных. Тут же Джилья с упоением описалапрочие сюжеты картинок: сатиров, совокупляющихся с вакханками, кентавров — снимфами, героев — с юными кобылицами, богов — с прелестными девушками… По еесловам, та же Франческина была счастливой обладательницей иллюстраций кзнаменитым «Приапеям». Их автор, Николо Франко, бывший секретарь Аретино,кончил в Риме виселицей. После казни непристойную книгу запретили, однако ееукрадкой читали все, и художники состязались в похабной изощренностииллюстраций. «У куртизанок это самое модное развлечение», — подчеркнула Джилья,и с тех пор тема куртизанок надолго стала главной в ее глубокомысленнойболтовне.

О том, что тип величавой и честной республиканки прошлогоисчез, Троянда уже знала из разговора с Пьетро, состоявшегося возле Дворцадожей сразу же после церемонии «обручения с морем».

— Теперь, — с усмешкой сказал Аретино, — почтенные женысчитают крайне неприличным показываться публично с мужьями. Для этогосуществуют чичисбеи, пользующиеся всеми правами мужа и великодушно оставляющиемужу скучную обязанность разоряться на свою легкомысленную Еву. Как видишь,милая Троянда, Венеция стала настоящим раем для всяческих легкомысленныхкавалеров — и адом для ревнивых мужей. Женщина, не имеющая любовника, потерянав глазах высшего света… так же, как и мужчина, не содержащий любовницу из когортыкуртизанок.

Нечто подобное она слышала теперь и от Джильи…

— О, жизнь куртизанок гораздо интереснее, чем жизньпатрицианок, — вдохновенно живописала гостья. — Они появляются всюду, онисвободны, в то время как патрицианки живут затворнической жизнью и показываютсялишь во время больших торжеств. Конечно, они всецело зависят от щедрот своегопокровителя, поэтому хорошо, если у дамы есть какие-то свои ценности, своисредства, на которые она может существовать, прежде чем выберет себе самогопривлекательного и богатого любовника. Скажем, за такую вот безделушку, —Джилья бросила что-то тяжелое в постель Троянды, — любой ростовщик обеспечитдоходы, на которые можно жить, подобно принцессе! Посмотри, полюбуйся, как этокрасиво. А мне пора идти, — вдруг заторопилась Джилья. — Я совсем забыла…столько дел… И не скучай. Я непременно приду завтра. А ты пока почитай вот этукнигу. — И она подсунула под подушку Троянды томик в тисненом переплете. — Ну,до завтра!

Троянда проводила Джилью равнодушным взглядом. Как всегда,от ее трескотни только хотелось спать. Больная вытянулась поудобнее, но мешалитяжесть на простынях и твердая книга под подушкой. Решив терпеливо нести свойкрест, Троянда вынула книгу и отыскала ту «безделушку», которую бросила ейДжилья.