Я подняла оба куска и стала примеряться, как удобнее держать их в руке. Сжав тот, что на вид был более грозным, я присела у стены рядом с дверью.

И стала ждать.

Казалось, я ждала несколько часов. Пару раз закрывались глаза, а изнурительная волна адреналина и страха заставляла тело отключиться, но я не давала себе уснуть. Держись, Ло!

Я стала считать – не спасаясь от паники, а просто чтобы не заснуть. Один. Два. Три. Четыре. Дойдя до тысячи, я начала заново, теперь по-французски. Un. Deux. Trois… Затем только четными числами. Я мысленно играла в детскую игру «Тип-топ», когда надо говорить «тип» вместо пяти и всех чисел, которые делятся на пять, и «топ» вместо семи. Один. Два. Три. Четыре. Тип (руки дрожат). Шесть. Топ. Восемь. Девять. Десять… нет, стойте, тут должно быть «тип».

И тогда услышала шум в коридоре. Хлопнула дверь.

Я задержала дыхание.

Они приближались.

Пульс ускорился. В животе все сжалось.

Ключ повернулся в замке…

Дверь осторожно приоткрылась, и я выпрыгнула.

Она с силой ударила дверью по моему предплечью. Я закричала от боли и все-таки почти просунулась в коридор, размахивая зазубренным краем подноса, однако вместо того, чтобы отскочить назад, как я думала, девушка ворвалась в каюту и отбросила меня к пластиковой стене. Поднос больно вонзился мне в руку, потекла кровь. Я на мгновенье растерялась, а она подскочила к двери, заперла ее и встала спиной к ней, зажав ключ в кулаке.

– Выпусти меня! – Мои слова прозвучали как животный рык – в них не было ничего человеческого.

Девушка стояла спиной к двери, на лице у нее была моя кровь, но по глазам я видела, что она, хоть и напугана, все-таки полна энергии. Она знала, что перевес на ее стороне.

– Я убью тебя, – сказала я со всей серьезностью и подняла окровавленный кусок подноса. – Перережу тебе горло.

– Не получится. – Как и тогда, я услышала в ее голосе пренебрежительную насмешку. – Только посмотри на себя, ты едва на ногах стоишь.

– Зачем? – спросила я, едва не хныкая, будто маленький ребенок. – Зачем вы это делаете?

– Ты нас вынудила, – вдруг яростно прошипела она. – Все копалась и копалась, сколько я тебя ни предупреждала. Если бы ты помалкивала о том, что видела в той гребаной каюте…

– И что же я видела?

Девушка не ответила на вопрос.

– Боже, неужели ты думаешь, что я такая тупая? Ты что, так сильно хочешь сдохнуть?

Я покачала головой.

– Хорошо. Тогда чего ты хочешь?

– Выбраться отсюда, – ответила я и вдруг осела на койку, боясь, что ноги меня больше не удержат.

– Он не даст тебя выпустить.

Он?.. По телу прошла дрожь. Вот первое твердое доказательство того, что кто-то наверху ей помогает. Кто он? Спросить я не посмела.

– Тогда таблетки. Мне нужны мои таблетки.

Она оценивающе посмотрела на меня.

– Которые лежали у раковины? Зачем они тебе?

– Это антидепрессанты, – печально пояснила я. – Они… их нельзя резко бросать.

– А я все гадала, почему ты так паршиво выглядишь. Думала, слишком сильно ударила тебя по голове. Ладно. Таблетки я принесу. Но ты должна мне кое-что пообещать.

– Что?

– Больше никаких нападений. Таблетки в обмен на хорошее поведение, идет?

– Идет.

Девушка выпрямилась, взяла миску и протянула руку за обломком подноса. Секунду поколебавшись, я отдала его.

– Когда я открою дверь, не вздумай глупить. Снаружи еще одна дверь, защищенная кодом. Далеко тебе не уйти. Никаких выходок, ясно?

– Ясно, – нехотя произнесла я.

Когда она ушла, я села на скамейку и, уставившись в пространство, стала раздумывать над ее словами.

Он.

У нее все-таки есть сообщник. Значит, можно исключить из списка подозреваемых Тину, Хлою, Анне и прочих сотрудниц.

Кто он? Я мысленно перебирала варианты.

Нильссон.

Буллмер.

Коул.

Бен.

Арчер.

Менее вероятными я сочла Оуэна Уайта, Александра, а также членов экипажа и стюардов.

Никак не шла из головы надпись на зеркале спа-салона. Только один мужчина спускался туда, только он мог написать «ХВАТИТ КОПАТЬСЯ». Бен.

Надо отвлечься от мыслей о мотиве; для ответа на вопрос почему информации у меня было недостаточно. Зато оставался вопрос как – мало у кого имелась возможность оставить ту надпись. Бен.

Логично. Он быстро подорвал доверие Нильссона к моему рассказу. В тот вечер Бен пытался попасть в мою каюту и знал, что я закрылась в ванной, а значит, мог стащить мой телефон.

Именно к его каюте примыкала пустая десятая, а он ничего не слышал и не видел.

Именно он врал о своем алиби, утверждая, что все время играл в покер.

Именно он уговаривал меня прекратить расследование.

Сложившаяся головоломка должна была принести удовлетворение, но этого не произошло. Что толку, если я заперта здесь? Надо выбираться.

Я лежала, уставившись в светлую пластиковую стену, когда в дверь постучали.

– Войдите, – пробормотала я и едва не рассмеялась – как же глупо звучат вежливые фразы в такой ситуации.

– Это я, – раздался голос из-за двери. – Давай без глупостей. Иначе эта таблетка будет первой и последней.

– Хорошо.

Я привстала, обернувшись тонким одеялом. Я не принимала душ с тех пор, как попала сюда, и от меня пахло потом и страхом.

Дверь осторожно приоткрылась. Девушка ногой подтолкнула поднос с едой, а затем сама проскользнула внутрь сквозь щелку и закрыла за собой дверь.

– Держи. – На ее ладони лежала белая таблетка.

– Одна? – не веря своим глазам, спросила я.

– Одна. Завтра принесу еще, если будешь хорошо себя вести.

Теперь у нее есть прекрасный способ меня шантажировать, и все же я кивнула и взяла таблетку. Из кармана девушка вытащила книгу – мою, из каюты. «Под стеклянным колпаком» Сильвии Плат. Не самое подходящее чтение для данной ситуации.

– Ты тут, наверное, с ума сходишь от безделья…

– Спасибо, – сказала я и, когда она уже собиралась уходить, добавила: – Подожди.

– Чего?

Я вдруг растерялась, не зная, как спросить о том, о чем я хотела узнать. Черт.

– Что… что со мной будет?