Она позволила мыслям течь бесконтрольно. Мысли увели ее вниз, на улицу.

Ребенок спит. Обед на плите. В воздухе густой запах крахмала, на стенах крупные капли конденсата. Она побежит прочь из квартиры, на лестнице никого, площадки пустые. Под рукой шершавые перила — один слой облупившейся краски на другом, голубой, серый, желтый. Зоя нажмет на кнопку замка, откроет дверь подъезда и выйдет на солнце.

Зеленоватый свет, весь город — как набухшая почка, готовая вот-вот выпустить свежий листок. В ста метрах, за церковью, спешат машины, но на ее улицу не поворачивают. Девушка подойдет к стройплощадке, рабочие поднимут головы. Они отведут ее в бытовку. Они освободят ее от старого тела. Они сделают ей новое.

Хозяйка почистила языки, посолила овощи, заправила салат, нарезала хлеб. Когда Саша проснулась, покормила ее на кухне, свободной рукой листая новостную ленту в телефоне. Коля должен вернуться в половине шестого. Без пятнадцати шесть его все еще не было; дочь расплакалась. С ребенком на руках Зоя обошла квартиру: из Сашиной комнаты, где обои с желтыми утятами, в спальню с переливающимся экраном телевизора, оттуда в ванную и опять сначала, и так сто раз.

Муж вернулся без десяти семь. С ним два офицера и помощница. Гости топали ногами, оживленно говорили.

— Посмотри, как она выросла! — воскликнула ассистентка, увидев у Зои на руках Сашу. Зоя поздоровалась. Ее будто освежевали. Как жалко она, должно быть, выглядит: накрыла на стол, ужин приготовила, малышка ерзает, и весь день Зоиной жизни на глазах у гостей превращается в объект для насмешек. Коля привел их, чтобы показать, что Зоя ждет его, будто он — единственный смысл ее жизни. Она могла бы сбежать сегодня же. Они не догадываются, но она даже могла бы перелететь сопки и оказаться в Питере.

Коля, тряся плечами, снял куртку. Помощница протянула руки, и Зоя с блестящими от стыда глазами передала ей Сашу, а сама ушла на кухню и убрала приборы в шкаф.

Не успели гости расставить свои ботинки в прихожей, как она уже достала бутылку, пять стопок и тарелку с закусками, оставшуюся после обеда.

— Хозяюшка ты моя! — похвалил ее муж, и Зоя подставила губы для поцелуя. От Коли резко пахло выпивкой. — Налей нам по рюмашке, моя королева. — И она налила.

— Ваше величество, — сказал один из гостей. — Знаешь ли ты, что сегодня сделал твой король? — Второй коллега ухмыльнулся. — Заработал выговор!

— Федя, ты так ей настроение испортишь, — пожурила его помощница. — Нельзя ей такое говорить. — Саша ерзала на руках, обтянутых рукавами полицейской формы.

Зоя посмотрела на мужа.

— Что стряслось?

Он улыбнулся. Утром воротничок рубашки стоял, а теперь обмяк.

— Днем в бухте выловили утопленника. Евгений Павлович поздравил нас, мол, нашли одну из сестер Голосовских. Я и говорю: раз уж вы обрадовались утопленнику таких габаритов, подождите, в другой раз выловим морского льва.

Помощница выпрямила спину и спародировала голос генерал-майора:

— Тело разбухает в воде! Вы разве не знаете?

Федор и второй полицейский рассмеялись.

— А как же! Разбухло так, что стало на метр выше, чем раньше, — ответил Коля. — Из двенадцатилетней девчонки превратилось во взрослого рыбака.

— Нельзя так говорить со старшими по званию, — ответила Зоя. — Даже если он не прав, тебе с ним работать, ты должен уважать его…

Гости взяли по стопке.

— За генерал-майора! — сказала помощница, одной рукой придерживая Сашу, а другой берясь за стопку. — И за Колю! За твои достижения в работе.

Коля передал Зое рюмку и хрипло сказал:

— За мой успех!

Все выпили, даже Зоя; водка приятно обожгла горло.

— Когда-нибудь, Колян, я составлю тебе рекомендательное письмо, — пообещал Федор, собрал стопки и налил еще по одной. — Ты прав. Что толку прочесывать бухту? Тела сестер теперь где-нибудь у берегов Фиджи.

— Так выпьем за это! — предложил второй офицер.

Зоя покачала головой:

— Плохой тост.

Коля все равно взял стопку, чокнулся, опрокинул содержимое себе в рот и вытер губы.

— Действительно, толку никакого. Потому что сестры не утонули, их похитили.

— Опять он за старое, — вздохнула помощница.

— Не перебивай, — одернул ее коллега.

— Дима! — возмутилась она.

— Конечно, их похитили, — подхватила Зоя. Коля кивнул, Саша захныкала. — Даже свидетель есть.

У Феди на лице застыло насмешливое выражение:

— Ты ту девицу свидетелем называешь?

— Она что-то видела, — ответила Зоя. Пока муж вел это дело, домой он возвращался полный сил. Зоя запомнила показания свидетеля: «Двое детей, здоровый парень и до блеска отполированная темная машина». И еще шутку: «…Сначала узнайте, где он моет машину».

— Их увезли с полуострова, — продолжал Коля. — Вот почему мы не нашли никаких следов ни живых детей, ни мертвых. Их не спрятали в гараже, не закопали в лесу и не сбросили тела в воду. Их увезли. Я несколько месяцев твержу об этом генерал-майору.

Федя налил всем еще по одной из булькающей бутылки.

— Допустим, ты прав: их убили где-нибудь на материке, — что это меняет? Пусть скажут, что нашли тело одной из сестер, а не безымянного утопленника. Послушай жену, не спорь с начальством. Иначе окажешься там же, где прошлой осенью…

— Хватит, — оборвал его Коля. Помощница, сидевшая за другим концом стола, захихикала.

— Только опозорился со своей московской версией, — продолжил Федя. — Урок на будущее: держи при себе свои домыслы.

— Слышала? — Дима наклонился, чтобы пощекотать тонкую талию помощницы, но ударился головой о Сашину головку, и Саша взвыла.

Коля мрачнел. Зоя помахала рукой, отказываясь от еще одной стопки.

— Значит, так и напишешь в моем рекомендательном письме? — спросил муж. — «Ряховский умеет молчать».

— А что, у тебя есть другие заслуги? — спросил Федор. — Могу написать, как ты гоняешься за вымышленным похитителем. Или как годами ловишь нарушителей скоростного режима на городских улицах.

Саша совсем устала. Коля повысил голос. Зоя забрала малышку из рук помощницы и ушла в спальню; гостья улыбнулась ей как близкой подруге.

Дочка не захотела есть, и Зоя стала укачивать ее. Наконец Сашины губы сомкнулись, и личико приобрело безмятежное выражение. Если гости продолжат в том же духе, Колина половина кровати так и останется пустовать даже за полночь. Зоя положила малышку на одеяло и легла рядом. Крошка лежала на животе и поднимала голову, ручки и ножки, будто куда-то плыла, но не двигалась с места.

— Так ты не поползешь, — сказала Зоя, но Саша все равно шевелила руками и ногами. Мама смотрела на нее. Через минуту малышка поглядела на нее широко распахнутыми глазами. Зоя положила ладонь ей на спину, в теплый прогиб на пояснице.