— Так и есть, — сказал он с убедительной уверенностью, прижавшись к ее губам. — Но иногда друзьям просто нужно поцеловаться, чтобы избавиться от непреодолимого желания большего.

Большего? От одной этой мысли у нее задрожали колени.

В ответ он притянул ее еще ближе, прижимая ее нижнюю часть к твердому обхвату своего бедра. Она вздрогнула от этого вторжения, но он успокоил ее уверенными глубокими поцелуями, его рука твердо легла на изгиб ее поясницы.

Элли прижалась к нему. Она чувствовала себя рассеянной и готовой разлететься на части, ее дыхание было слишком быстрым и неглубоким, чтобы наполнить легкие. Почему ее симптомы были такими ужасными, когда он был рядом? Они превратились из почти невыносимой агонии в самую изысканную пытку, которую она когда-либо испытывала.

Он дал ее измученным чувствам небольшую передышку, когда его губы задели нежную раковину ее уха, спускаясь к месту сразу за мочкой. Затем он открыл свой рот, пробуя на вкус чувствительную кожу. И, о да, это было прекрасно.

— У тебя довольно быстрый пульс, — пробормотал он, стараясь унять нервное трепетание.

— Если он прорвется сквозь мою кожу, моя смерть будет на твоих руках.

— Ну, мы не можем этого допустить, — сказал он, лаская это нежное местечко кончиком языка и приподнимая ее выше вдоль своего бедра.

Тихий удивленный стон вырвался у нее, и он зарычал в ответ, снова завладевая ее ртом. Он сжал ее бедра, его поцелуи были глубокими и одурманивающими, как будто он вводил свое собственное запатентованное лекарство от всех болезней прямо в ее вены. И она внезапно почувствовала себя наполненной жизненной силой в крепких объятиях его рук. Она пошевелилась, изо всех сил стараясь придвинуться ближе, приподняться на длину ноги, которую он зажал между ее ног.

Но как только ей начинали нравиться ее симптомы — особенно если это было прописанное лекарство, — он остановился.

Внезапно он оторвался от ее губ, прижал ее голову к своей тяжело дышащей груди и прошептал:

— Мы не одни.

Она вздрогнула, пытаясь задержать дыхание.

Конечно же, с другой стороны живой изгороди до них донеслись звуки любовной встречи другой пары — мелодичное женское хихиканье, затем низкий мужской смешок.

— Филипп, не здесь. Мы не должны.

— Любовь моя, мне нужно снова оказаться внутри тебя. Почувствовать, как твоя влажная плоть плотно обхватывает мою ноющую…

— Тсс! Ты такой непослушный мальчик. Но я не позволю тебе испортить мое платье. Нет, нет. На этот раз я серьезно.

За заявлением последовало хихиканье, затем быстрый топот удаляющихся шагов. Грубый смешок последовал в ответ на тяжелые шаги вдогонку.

Халлуорт сменил хватку, переместив свое бедро с внешней стороны ее собственного. Но он все еще прижимал ее к себе — достаточно близко, чтобы она чувствовала твердость его тела, внушительный бугорок, прижатый к ее мягкому животу. И внезапно она поняла, что он имел в виду под "бОльшим".

Она неуверенно подняла взгляд.

— Я не думаю, что целоваться было очень хорошей идеей.

— Скорее всего, нет, — сказал он на напряженном выдохе.

Она кивнула, веря, что это к лучшему, что они отказались от любых мыслей о том, чтобы избавиться от непреодолимого желания большего.

— Только до тех пор, пока мы оба осознаем, что между нами.

— Это совершенно неоспоримо, — сказал он, на мгновение накрывая ее рот своим для еще одного обжигающего поцелуя, прежде чем отстранить ее.

К тому времени, когда она вернулась домой тем вечером, у нее все еще кружилась голова. И только намного позже, когда она осталась одна в своей постели, она внезапно осознала настоящую причину, по которой она не хотела ехать в Уилтшир с Халлуортом. Потому что это означало, что она будет рядом с мужчиной, за которого планировала выйти замуж, и мужчиной, которого, казалось, не могла перестать целовать.

Глава 15

“Будьте осторожны — джентльмен, настроенный на женитьбу, может постучаться в вашу дверь, когда вы этого меньше всего ожидаете”.

— Примечание к Брачным привычкам местного аристократа

На следующее утро мистер Риверс вручил Элли послание от лорда Халлуорта. Она приняла его, просто кивнув в знак благодарности, но внутри ее сердце внезапно забилось в неровном ритме, который грозил пробить смертельную дыру в грудной клетке.

Прокравшись наверх в свою спальню, она прижала сложенное письмо к груди и закрыла глаза, желая себе прожить достаточно долго, чтобы прочитать его. И она подумала, что, возможно, в нем содержится еще одно поразительное признание, подобное тому, что он сделал о ее розовой коже прошлой ночью.

Но в следующую минуту, жадно пробегая глазами по аккуратным каракулям, она поняла, что на странице не было страстных признаний. Что, конечно, было облегчением. Потому что ей нужны любовные письма только от Джорджа.

Содержание касалось организации их поездки. Она была одновременно восхищена и поражена объемом работы, которую ему удалось выполнить за несколько часов. Очевидно, они собирались уехать послезавтра. Он даже предложил использовать свой собственный обслуживающий персонал, чтобы помочь в приготовлениях ей и ее тетушкам, если понадобится.

А письмо было подписано: Твой друг, Б

Каким-то образом простое упоминание слова "друг" вызвало в ее теле прилив жара и пьянящую пульсацию, из-за чего ей захотелось подышать прохладным воздухом. Но утренний воздух, проникавший через открытое окно, был спертым и влажным, отчего ее волосы взъерошились. Ей пришлось довольствоваться тем, чтобы плеснуть воды в таз, намочить кусок фланели, отжать его, прежде чем смыть пот с поверхности кожи.

Она не могла перестать думать о поцелуе прошлой ночью. Он стал частью ее существа, таким же узнаваемым, как цвет ее глаз. Ее язык знал его вкус. Ее нос знал его запах. И ее тело знало ощущение его прикосновений, как будто он оставил после себя неизгладимый отпечаток.

Это интимное знание было тем, к чему ей предстояло привыкнуть с годами. И когда она выйдет замуж за Джорджа, то будет просто считать это своим единственным юношеским опытом.

К полудню ей удалось взять себя в руки настолько, что она согласилась прогуляться со своими тетушками. Однако это не означало, что ее мысли все еще не витали в садах на Сазерфилд-Террас. На самом деле, выходя из спальни, она поняла, что одета в прогулочный костюм из темно-зеленого вельвета, который подозрительно напоминал цвет глаз одного джентльмена. Она только надеялась, что больше никто этого не заметит.

Спускаясь по лестнице в фойе, Элли резко остановилась, когда мистер Риверс открыл дверь лорду Незерсоулу.

— Ты выглядишь очаровательно, — сказал Джордж, заставив ее сердце виновато подпрыгнуть к горлу, когда он с важным видом направился