вознаградило его видом розового цвета, пропитавшего ее фарфоровую кожу, и она бросила в него еще пригоршню лепестков.

Он просто улыбнулся и посмотрел на голубое небо сквозь калейдоскоп листьев над головой. Было так хорошо оказаться вдали от Лондона и постоянных преследований. Он чувствовал себя более расслабленным, чем за последние месяцы.

Где-то в глубине души ему пришло в голову, что все, чего он когда-либо мог пожелать, находится прямо здесь, в пределах легкой досягаемости. Он посмотрел на Элли, и она улыбнулась, ее глаза сверкали золотом на солнце.

В это мгновение его охватило теплое чувство, легче воздуха. Это было странное ощущение, похожее на толчок в центре груди или шепот на ухо с ответом на самый элементарный вопрос, как если бы его спросили, сколько будет два плюс два? Не было необходимости считать на пальцах. Он просто знал, что ответом будет четыре. Для этого не требовалось никаких расчетов или размышлений.

И с Элли, понял он, каждый вопрос был таким. Настолько простым, что вообще не требовалось размышлений.

Должен ли я повальсировать с ней при лунном свете? Да.

Должен ли я подразнить ее, чтобы заставить покраснеть? Да.

Должен ли я поцеловать ее? Да.

Должен ли я поцеловать ее снова? Черт возьми, да. Ты был бы дураком, если бы не сделал этого.

Должен ли я отменить все свои обязательства, чтобы поехать с ней в Уилтшир? Да.

Должен ли я предостеречь ее от брака с мужчиной, который ее не заслуживает? Да.

Должен ли я провести этот день и все дни до конца своей жизни с ней?

Этот ответ был таким же, как и все остальные.

Безусловно, да.

И внезапно Брэндон понял, что к нему вернулось чувство уверенности.

В течение многих лет его вера в других людей и способность полагаться на свой внутренний инстинкт рушились. Каждый раз, когда к нему подходил случайный знакомый, чтобы попросить денег, или молодая женщина решала, что хочет выйти за него замуж, — совершенно ничего не зная о его характере и о том, был ли он убийцей под покровом ночи или нет, — он сталкивался с жадностью и манипуляциями.

Возможно, если бы его воспитывали с верой в то, что однажды он станет наследником, он, возможно, был бы равнодушен к махинациям. Но поскольку он думал о себе как о фермере-джентльмене, который просто хотел спокойной жизни, его беспокоило, что он не мог найти никого, кому мог бы доверять.

До сих пор.

Возможно, это чувство было с ним все это время, с тех пор как он столкнулся с мисс "Я не заметила вас", в саду Бакстонов. Возможно, единственная причина, по которой он не осознал этого, заключалась в том, что то, что он когда-то чувствовал к Фиби, было совсем не таким.

Он никогда не испытывал потребности прикасаться к ней, обнимать ее, разговаривать с ней и постоянно целовать ее. Никогда его дыхание не менялось, когда он чувствовал ее рядом. Никогда не возникало ощущения, что все его тело настроено фортепианной вилкой на вибрацию с одинаковой частотой.

Он чувствовал такое только с Элли.

Осознание этого пронзило его волной. Он хотел преодолеть небольшое расстояние между ними, уложить ее на шаль и тщательно поцеловать эти улыбающиеся губы. Он хотел ощутить тепло ее объятий, вкус ее вздоха на своем языке. И единственными вещами на его пути были ветерок, пахнущий клевером, этот цветок в ее руке и… Незерсоул.

Черт!

Было совершенно невыносимо наконец осознать это, только чтобы вспомнить, что Элли хочет выйти замуж за кого-то другого.

— Ты пытаешься уничтожить эту маргаритку своим внезапным сердитым взглядом? — спросила она с легким смешком и погрозила ему голым стеблем.

— Осмелюсь предположить, у тебя бы это получилось, если бы я уже не сорвала лепестки. Но это заставляет меня задаться вопросом о том, где только что витали твои мысли.

— Недалеко, — рассеянно ответил он. Перегнувшись через расстояние между ними, он провел кончиком лепестка, который держал в руке, по безупречной поверхности ее ладони, а затем задержался, чтобы провести горизонтальную линию по ее безымянному пальцу.

— У тебя поблизости есть твоя новая записная книга?

Она наклонила голову, на ее губах появилась озадаченная улыбка, когда она полезла в свою сумку.

— Ты собираешься поделиться со мной мудростью?

— Да, собираюсь.

Он подождал, пока она откроет книгу и осторожно разгладит страницу тыльной стороной ладони. Когда она посмотрела на него с ожиданием, он сказал:

— Мысль, которая только что пришла мне в голову, заключается в том, что джентльмен, настроенный на брак, преодолеет любое препятствие на своем пути, чтобы завоевать женщину, которую он хочет. Чтобы сделать ее своей, и только своей.

Ее щеки внезапно залились еще большим румянцем, карандаш замер на открытой странице, как будто она почувствовала, что его заявление было не для ее книги, а для того, чтобы сообщить ей о своих намерениях. Она деликатно откашлялась, затем спросила:

— Сделать ее?

— Своей, — услужливо повторил он, указывая на страницу, — и только своей.

Она торопливо нацарапала сказанное, затем попыталась вернуть карандаш в футляр. Но у нее с этим возникли небольшие трудности. И поскольку его разум был занят ухаживанием, завоеванием и предъявлением прав, вид кончика карандаша, просовывающегося в плотно замкнутую петлю, направило его мысли в непристойное русло. У него пересохло во рту, когда он наблюдал за ее осторожными прикосновениями. Когда он, наконец, проскользнул внутрь, он чуть не застонал от внезапного прилива возбуждения, его пульс участился. И в этот момент он почувствовал себя каким-то развратником.

Она неуверенно посмотрела на него, прикрыв книгу обеими руками, как будто боялась, что последняя запись может ускользнуть из нее.

— Это все, что ты хотел мне сказать?

Он перевел дыхание, чтобы остудить свой пыл, напомнив себе, что ему все еще нужно убедить Элли выбрать его, а не Незерсоула.

Бросив взгляд в сторону собирательниц ягод, он увидел, что они уже возвращаются к месту пикника. Мэг весело помахала рукой, приподняв шляпку, как призовой кубок. Повернувшись обратно к Элли, он выдержал ее взгляд и сказал:

— На сегодня да.

* * *

К сожалению, к тому времени, когда несколько часов спустя они добрались до мощеного двора постоялого двора, Брэндон понял, что, если скажет Элли, что он хочет от нее большего, чем дружба, она, скорее всего, убежит в противоположном направлении. Она легко пугалась всего нового и неожиданного. Понимая это, он знал, что ему придется склонить ее к мысли о будущем с ним. Другими словами, ему нужно было завоевать ее сердце.

С его