– Я з ним поїду! – вскинулась было Маричка, но Боцман остановил ее:

– Это не нужно. С ними поеду я. Все будет в порядке, Адъян скоро вернется. А ты лучше останься с Чу… с Дашей. Нельзя же ее бросать.

Эти аргументы подействовали на Маричку безоговорочно, она отступила на шаг и обняла за плечи Чуню, которая уже почти пришла в себя от испуга, но все еще была напряжена. А сержант, поглядев на Георгия, только плечами пожал, езжайте, мол, если так хочется.

Морозный воздух был пронзительно-свеж. Снег звонко хрустел под ногами, искрились в электрическом свете падающие снежинки. Самая что ни на есть новогодняя ночь.

Всю компанию усадили в милицейский фургон, двери закрылись, машина тронулась. Маргарита, неловко пристроившись на неудобном сиденье, все еще никак не могла успокоиться и мысленно продолжала доругиваться с Лео.

– Зря ты его послала, – проговорил вполголоса Георгий, подсев ближе к ней. – Могла бы отправить с этим твоим водителем домой за документами. Глядишь, вышло бы быстрее. Может, позвонишь ему сейчас?

– И не подумаю! – процедила сквозь зубы Марго.

– Ну-ну. Назло маме-папе отморожу нос и уши, – усмехнулся Боцман.

Ехали они совсем недолго, до отделения было рукой подать. Задержанных и сопровождающего выпустили из фургона и отвели в здание. Дыхание Нового года чувствовалось и здесь: снег перед крыльцом усыпан россыпью разноцветного конфетти – видимо, от хлопушки, на столе перед дежурным красовалась маленькая елочка, а откуда-то из глубины коридора доносились смех и звон бутылок.

– Куда их, в «обезьянник»? – поинтересовался дежурный, явно недовольный тем, что пришлось оторваться от просмотра старой новогодней комедии по маленькому телевизору.

– За решетку? – возмутилась Маргарита. – Да как вы смеете! Только попробуйте. Вы не имеете права. Да я вам тут такое устрою!..

– Маргарита Михайловна, пожалуйста, не волнуйтесь, – тихо попросил Адъян, который все это время был спокоен, как каменное изваяние. А дежурный поморщился как от головной боли и предупредил:

– Тише, девушка, не орите, а то я вас и впрямь в «обезьянник» отправлю.

К счастью, до этого дело не дошло. Их отвели не в зарешеченную камеру, а в кабинет с большим прямоугольным столом, правда, тоже с решетками на окнах. Полноватый, сонный и флегматичный полицейский принес им стопочку анкет и простые шариковые ручки, кинул на стол:

– Заполняйте.

Марго быстро вписала в пустые поля свое имя, отчество, фамилию и прочие необходимые сведения и отдала бумажку полицейскому. То же сделали Сергей и Адъян.

– И что нам теперь делать? – поинтересовался Георгий.

– Ждите! – лениво отвечал толстяк. Сходил, отдал кому-то заполненные бумаги, вернулся и сел у двери – видимо, его подрядили их сторожить.

– Замечательно! – Маргарита кинула взгляд на свои часики. – Уже пять минут двенадцатого. Праздник удался на славу, ничего не скажешь!

– Праздник всегда с тобой, – усмехнулся Боцман. – Кто это сказал – Ремарк?

– Хемингуэй, – поправила Марго. – О Париже.

– Надо же, ты Хэма читала. – Георгий взглянул на нее с некоторым интересом.

– А ты думаешь, что у меня ни на что, кроме «Космополитен», ума не хватит? – тут же оскорбилась она.

– Пожалуйста, давайте не будем ссориться хотя бы в праздник, – попросил Адъян. – Поговорим о чем-нибудь другом.

– Ты считаешь, что у нас найдутся общие темы для разговоров? – хмыкнул Сергей и недобро покосился на Боцмана, но тот не заметил этого. Или сделал вид, что не заметил.

– Поговорить-то всегда найдется о чем, было бы желание, – сказал Георгий. – Например, можно по очереди рассказывать какие-нибудь забавные или интересные истории, – и, не дожидаясь ответа собеседников, начал:

– Давайте, я первый. Как раз в тему – новогодняя байка. Ходил я как-то, аккурат на Новый год, на пассажирском круизном лайнере. Команда на борту – кто откуда, полный интернационал, а пассажиры в основном туристы из Европы, но были и наши. А у них, у буржуев, как вы знаете, Новый год не столь значительный праздник, они больше Рождество уважают. Так и в тот раз было. На Рождество мощную гулянку запустили, банкет, танцы-шманцы до утра и все такое… А тридцать первого декабря уже поскромнее было, каждый отмечал сам, кто как хочет. Но тоже народ гульнул, аж дверь в бар сломали. Ну и позвали меня – это ж мое дело: неисправности устранять. Пришел, чиню. А время уже совсем позднее, точнее раннее – под утро. Все разошлись, бар почти пустой, только одна компашка гуляет да в углу одинокий мужичонка сидит, пивко потягивает – маленький, плюгавенький, лысенький, из тех, про кого говорят «соплей перешибешь». А компашка – человек десять, молодежь, парни с девчатами, то ли «дойчи», то ли шведы, ребята все, как на подбор – высокие, здоровые, кровь с молоком. Все хохочут, кричат: «Ай эм рашн! Ай эм рашн ту!..» Мне любопытно стало – что за чудной флешмоб такой? Присмотрелся – а эти недоросли водку один к пяти с апельсиновым соком разводят, чокаются стаканами и радостно хихикают. Мол, пьют они, как настоящие русские. А мужичок в углу сидел-сидел, смотрел на них, а потом вдруг встает, подходит к бармену и просит у него литровую бутылку нашей водки. А сам, с пузырем в одной руке и стаканом в другой, подваливает к ребятам. Те на него недоуменно смотрят: чего, мол, надо? А он наливает полный стакан водки и говорит им: «Ви а нот рашенз. Ай эм рашн!..» И хлобысь стакан залпом до дна! Ребята аж рты пооткрывали. А мужичок наливает стакан снова и протягивает ближайшему из парней: «Кэн ю?» Тот, по всему видать, струхнул, но отказываться постеснялся. Попался на «слабо»! Выпил и в ту же минуту к гальюну побежал, пардон, не при дамах будет сказано – блевать. Остальные испытывать судьбу не стали и быстренько разошлись спать. Вот так игра в русских и закончилась. А мужичок тот спокойно сел допивать свое пиво. Мы потом с ним парой слов перекинулись, он из Самары, нормальный парень, фирма своя, кстати, тоже строительная.

– Гы-гы! – засмеялся вдруг толстый полицейский у двери. – Молодец мужик. Показал буржуям, как на честное имя великого народа зазря поклеп возводить!

– Ну что, Адъян, твоя очередь байки травить, – перевел стрелку Боцман.

– Даже не знаю, что и рассказать… – задумался тот. – Давайте вот это, что ли… Я Маше эту историю уже рассказывал, а больше никому. Только она не новогодняя, а наоборот, летняя. Мне тогда двадцать лет было, только с армии пришел. Поехал на лето к родне в гости. А там было такое место… Как это называется – когда землетрясение может случиться?

– Сейсмически активная зона, – с умным видом подсказал еще больше взбодрившийся полицейский. Судя по всему, он был очень рад такому развлечению – раз нельзя с коллегами водки попить, а надо задержанных караулить, так хоть послушает истории.

– Точно, – кивнул Адъян. – Там и правда часто трясло. Не очень сильно, крепкие дома выдерживали, но те, что попроще или старые, иногда и сильно страдали. И вот как-то я прогулял всю ночь с друзьями, ну, сами понимаете, дело молодое, а утром пришел и лег отсыпаться. В доме я был один, родные все на работе. Тихо, спокойно, ничего не предвещает беды. Я уже засыпать начал. И вдруг по моему лицу пробегает крыса. Я аж подскочил от омерзения. Как-то нехорошо мне стало, но чувствую – не от крысы это. А оттого, что земля дрожит – аж посуда звенит в серванте. Я смекнул, в чем дело, и бегом на улицу, прямо как был – в одних трусах, хорошо хоть лето на дворе. Только выскочил – земля дрогнула под ногами, и дом наш сложился, как картонная коробка.