Часть энергии идет хозяину тела — потому он и чувствует себя огурцом. Часть забирает себе ведьма, которая ритуал проводила. Ну и сам бес не в накладе. Часть передает своему бесовскому начальству».

Сергей задумался. Все это звучало дико, но после всего, что с ним случилось, он уже не был уверен, что в мире есть что-то невозможное.

«А откуда вы все это знаете, Петрович?» — спросил он наконец.

Старик хитро прищурился: «Жизнь длинная, Серега. Всякого навидался. Да и не только навидался… Но это уже совсем другая история».

Они помолчали. Коровы лениво щипали траву, не обращая внимания на странный разговор пастухов.

«И что, много таких… с бесами?» — нарушил тишину Сергей.

«Больше, чем ты думаешь, — ответил Петрович. — Но меньше, чем хотелось бы некоторым. Все-таки это опасное дело. Не каждый решится».

«А что в этом опасного?»

Петрович посерьезнел: «А то, что бесы — они ведь не просто так энергию дают. Они душу человеческую портят. Мало-помалу, но, верно. И чем дольше человек с бесом живет, тем меньше в нем человеческого остается. Они, как наркоманы на игле. Их душа сама стает бесовской. А бес подымается в их иерархии. И все с согласия человека.»

Сергей вздрогнул: «И что, нет способа это остановить?»

«Способ-то есть, — кивнул Петрович. — Да только кто ж добровольно от такой силы откажется. Они же за этим пришли к ведьме и большие деньги заплатили.»

— А почему тогда партийный своей властью не заставит на себя бесплатно ведьму работать?

Он понизил голос: «Ведьмы сами выбирают, с кем работать. У них своя иерархия, свои законы. Партийный босс для них — тьфу, пешка. Они с силами куда более могущественными дело имеют. Да и потом, — продолжил Петрович, — ведьма — она ж не только ритуал проводит. Она этого беса контролирует, направляет. Без нее он может и взбеситься, хозяина изнутри сожрать».

Сергей задумался: «То есть, это как сделка?»

«Именно, — кивнул Петрович. — Может деньги, может влияние, а может и что серьезнее».

Он вздохнул: «А еще ведьмы — они ведь не только с партийными работают. У них клиенты по всему миру. Бизнесмены, политики, звезды… Кто только не хочет молодость и силу получить».

Они снова замолчали. Сергей переваривал услышанное. Мир, в котором он оказался, с каждым днем казался все более странным и пугающим.

«Ладно, парень, — хлопнул его по плечу Петрович. — Хватит на сегодня страшилок. Давай-ка коров домой гнать, уже вечереет».

Они встали и начали собирать стадо. Но Сергей чувствовал, что этот разговор еще долго будет крутиться у него в голове. И кто знает, может быть, однажды эти знания ему пригодятся…

Сергей пытался переварить услышанное. Это никак не вязалось с тем, что он знал о Советском Союзе. «А как же плановая экономика? — спросил он. — Ведь она развалилась?»

Петрович рассмеялся: «Да кто тебе такое сказал? Плановая экономика жива и прекрасно себя чувствует! Просто теперь она работает на глобальном уровне. Думаешь, случайно все эти международные организации появились? МВФ, Всемирный банк, СОТ, ЭС и прочие? Это все инструменты глобального планирования».

Я посмотрел на Петровича с недоумением. Он говорил какие-то странные вещи и короткие слова из набора букв про экономику, которые я совсем не понимал. Заметив мой растерянный взгляд, он улыбнулся и сказал:

«Давай-ка я тебе объясню попроще. Представь, что наша деревня — это маленькая страна. У нас есть свой огород, где мы выращиваем картошку и морковку. Есть коровник, где мы держим коров и получаем молоко. И есть небольшая пекарня, где пекут хлеб. Раньше, в советское время, был такой дядя из района, который приезжал и говорил: 'Так, ребята, в этом году вы должны вырастить столько-то картошки, надоить столько-то молока и испечь столько-то буханок хлеба'. Это и была плановая экономика в маленьком масштабе. Теперь представь, что наша деревня — это не единственная в мире. Есть много других деревень, и у каждой свои сильные стороны. Например, в соседней деревне лучше растут помидоры, а в другой — делают отличный сыр. И вот появляются умные дяди и тети, которые говорят: 'А давайте мы будем планировать уже не только для одной деревни, а для всех сразу! Пусть каждая деревня делает то, что у неё лучше всего получается, а потом мы всё это распределим между всеми'.Эти умные дяди и тети и есть те самые международные организации, о которых я говорил. МВФ — это как главный бухгалтер для всех деревень. Он следит за тем, чтобы у всех было достаточно денег для обмена товарами. Всемирный банк — это как большая копилка, куда все деревни скидываются, чтобы помогать тем, у кого дела идут похуже. Например, если в какой-то деревне случилась засуха и картошка не уродилась, Всемирный банк может дать им денег под процент, чтобы они смогли купить еду у других.

СОТ (Всемирная торговая организация) — это как большой рынок, где установлены правила торговли между деревнями. Они следят, чтобы никто не обманывал друг друга, и чтобы торговля была честной.

ЕС (Европейский Союз) — это как клуб деревень, которые решили дружить особенно тесно. Они даже придумали общие деньги — евро, чтобы им было удобнее торговать между собой.

Так вот, все эти организации вместе и занимаются глобальным планированием. Они решают, сколько чего нужно произвести в мире, как это распределить, кому помочь деньгами, а кого, наоборот, попросить притормозить, чтобы не производить слишком много. А если он сопротивляется, то его в глазах мировой общественности объявляют террористом. Приезжают солдаты НАТО и с применением новых технологий борется с ними. Так, сказать ищут доказательства ядерного оружия.

Конечно, это не так жестко, как было в советское время. Никто не приказывает напрямую, сколько картошки вырастить. Но они создают такие условия и подкрепляют санкциями и квотами, чтобы выгодно было производить именно столько, сколько нужно и где нужно.

Например, если в мире слишком много молока, они могут сделать так, чтобы цена на него упала. Тогда некоторые фермеры решат, что выгоднее заняться чем-то другим, и молока станет меньше. Ведь для них главное прибыль. А ее можно получить что-то продавая или получая дотации что бы не производить.

Или, наоборот,