Бандры наклонилась на несколько миллиметров.

– Мой… бог! – воскликнула Мэри. Она сделала глубокий вдох, потом кивнула – не столько Бандре, сколько себе самой. – Хорошо, – сказала она. – А сейчас мы сделаем вот что: пойдём к представителям власти и всё им расскажем.

– Тант, – сказала Бандра. «Нет».

– Да, – твёрдо возразила Мэри. – Такое случается и в моём мире. Но с этим нельзя мириться. Вам могут помочь.

– Тант! – повторила Бандра уже твёрже.

– Я знаю, что это тяжело, – сказала Мэри, – но мы пойдём вместе. Я всё время буду с вами. Мы положим этому конец. – Она указала на компаньона Бандры. – В архиве алиби должна быть запись всего, что он сделал, не так ли? Он не может уйти от ответственности.

– Я не выдвину против него обвинения. Без обвинения со стороны жертвы нет преступления. Это закон.

– Я знаю, что вы думаете, что любите его, но вы не должны это терпеть. Никакая женщина не должна.

– Я не люблю его, – сказала Бандра. – Я его ненавижу.

– Ну хорошо, – сказала Мэри. – Так давайте тогда что-нибудь с этим сделаем. Давайте умоемся, переоденемся в чистую одежду и пойдём к арбитру.

– Тант! – сказала Бандра, хлопая ладонью по стоящему перед ней столику. Звук был настолько громкий, что Мэри подумала, не разлетится ли стол в щепки. – Тант! – повторила она снова. Но в её голосе не было страха, скорее в нём звучала убеждённость.

– Но почему? Бандра, если вы считаете, что ваш долг – скрыть всё это от…

– Вы ничего не знаете о нашем мире, – сказала Бандра. – Ничего. Я не могу пойти с этим к арбитру.

– Почему? Избиение – это ведь преступное деяние?

– Конечно, – сказала Бандра.

– Даже между людьми, состоящими в союзе?

Бандра кивнула:

– Тогда почему?

– Из-за наших детей! – рявкнула Бандра. – Из-за Хапнар и Дрэнны.

– А что с детьми? – не поняла Мэри. – Гарб им отомстит? Или… или он их тоже бил в детстве?

– Вот видите! – хрипло каркнула Бандра. – Вы не понимаете ничего.

– Ну так объясните мне, Бандра. Объясните, чтобы я поняла, или я пойду к арбитру одна.

– Какое вам до этого дело? – спросила Бандра.

Мэри озадачил этот вопрос. Ведь понятно, что до этого есть дело каждой женщине. Понятно, что…

И тут на неё словно метеор упал с неба. Она сама не сообщила о своём изнасиловании, и её начальница Кейсер Ремтулла стала следующей жертвой Корнелиуса Раскина. Она хотела как-то это исправить, хотела никогда больше не чувствовать вины за то, что нападение на женщину осталось незамеченным.

– Я просто хочу помочь, – сказала Мэри. – Вы мне не безразличны.

– Если хотите помочь, то забудьте, что когда-либо видели меня в таком виде.

– Но…

– Вы должны пообещать! Поклянитесь.

– Но почему, Бандра? Вы не можете позволить этому продолжаться.

– Я должна позволить этому продолжаться! – Она сжала свои огромные кулаки и закрыла глаза. – Я должна.

– Почему? Ради бога, Бандра…

– Ваш глупый Бог здесь ни при чём, – сказала Бандра. – Здесь речь о реальных вещах.

– Каких реальных вещах?

Бандра снова отвела взгляд, глубоко вдохнула, потом выдохнула:

– О наших законах, – сказала она наконец.

– В каком смысле? Разве за такое не положено наказание?

– О да, – сказала Бандра с горечью в голосе. – Ещё как положено.

– Что тогда?

– Вы ведь знаете, какие у нас наказания? – спросила Бандра. – Вы же знакомы с историей Понтера Боддета. Какое наказание грозило его партнёру Адекору, когда его несправедливо обвинили в убийстве Понтера?

– Его могли стерилизовать, – ответила Мэри. – Но Адекор этого не заслуживал, ведь он ничего не совершал. Но Гарб…

– По-вашему, мне интересно, что станет с ним? – сказала Бандра. – Но стерилизуют не только Гарба. Склонность к насилию нельзя терпеть в генетическом пуле. Стерилизуют всех, у кого хотя бы половина генов общая с ним.

– Господи Иисусе! – сдавленно воскликнула Мэри. – Ваши дочери…

– Именно! Скоро должны зачать поколение 149. Моя Хапнар забеременеет вторым ребёнком, у Дрэнны будет первый. Но если я сообщу о Гарбе…

Мэри чувствовала себя так, будто её пнули в живот. Если Бандра сообщит о Гарбе, её дочерей стерилизуют, так же как всех братьев и сестёр Гарба и его родителей, если они ещё живы… хотя, возможно, его мать пощадят, поскольку у неё уже наверняка была менопауза.

– Я не думала, что неандертальские мужчины могут быть такими, – сказала она. – Бандра, я так вам сочувствую.

Неандерталка едва заметно пожала своими массивными плечами:

– Я несу это бремя уже давно. Я привыкла. И…

– Что?

– И я думала, что всё закончилось. Он не бил меня с тех пор, как ушла моя партнёрша. Но…

– Они никогда не прекращают, – сказала Мэри. – Не насовсем. – Во рту у неё появился кислый привкус. – Должно быть что-то, что вы могли бы с этим сделать. – Она помолчала. – Вы ведь можете защищаться. Это должно быть законно. Вы могли бы…

– Что?

Мэри смотрела в устланный мхом пол.

– Неандерталец может убить другого неандертальца одним хорошо нацеленным ударом.

– В самом деле! – сказала Бандра. – В самом деле. Так что, как видите, он, должно быть, любит меня – будь это не так, я была бы мертва.

– Если б любил – не бил бы, – возразила Мэри, – но ударить в ответ, и посильнее, – возможно, это единственное, что вам остаётся.

– Я не могу, – сказала Бандра. – Если решат, что у меня не было необходимости его убивать, обвинение в насилии будет выдвинуто против меня, и опять пострадают мои дочери, потому что у них половина и моих генов тоже.

– Проклятая уловка-22, – сказала Мэри. Она посмотрела на Бандру. – Вы знаете эту поговорку?

Бандра кивнула:

– Ситуация, из которой нет выхода. Но вы не правы. Выход есть. Рано или поздно один из нас умрёт. До тех пор… – Она подняла руки, разжала кулаки и повернула их ладонями вверх в жесте бессилия.

– Но почему вы с ним просто не разведётесь? Я так понимаю, у вас это легко.

– В процессуальном плане да, но люди всё равно удивляются и сплетничают. Если я разорву союз с Гарбом, люди начнут интересоваться причинами. Правда может всплыть на поверхность, и мои дочери опять окажутся в опасности. – Она покачала головой: – Нет, мой способ лучше.

Мэри наклонилась к Бандре и обняла её, прижала к себе и погладила по рыжевато-серебристым волосам.

Глава 27

Пришло время, мои дорогие Homo sapiens, отправиться на Марс…

Для него это, должно быть, до ужаса унизительно, – думал Понтер Боддет, наслаждаясь каждым тактом испытываемого Советником Бедросом дискомфорта.

В конце концов, это Бедрос приказал ему и послу Тукане Прат вернуться из Мэриного мира для